Шри Махадэва Ади Нидана |  СТИХИ 2013 года

СТИХИ 2013 года


2012 – Тула

Панчик 
Коньячная Лава 
Ночь, Улица… 
Артемида. Уставший Ветер 
В Графике Облаков 
Смерть Акулы 
Номинально… 
Сгорающий Символ 
Полоса без Огней 
На Перегоне 
Стружки Сердца 
Варган 
Ветер 
Скитаются Дни 
Пилите Ветки 
Лестница в Небо… 
Стиратель 
Ушастый Пень 
Встреча 
Плач Трубы 
Война 
Не футбол 
Красная Речка Одиночества 
Женский Салон 
Просто Люверсы 
Сюр Снов 
Байкер Хвост (Лунные Мыши) 
Поднебесная Молва 
Гладкость Звуков 
В Центре Круга 
Коэффициент Натянутости 
По Лицу… 
Над и под Столом 
В Четвертом Эшелоне 
Лик Пустоты 
Шепот И-Цзын 
Крылья Цвета Хаки 
Эволюционный Символизм 
Щенячий Сон 
Ранение 
Энергопространство 
По Стеклу Озер 
Страсть 
Вселенское Иго 
Поиск Звуковой Формулы 
Планета Ф. 
Античность. Под юрисдикцией Рима… 
Плачет Скрипка 
Зеркало Дюн 
Прогулка по Лезвию 
Сколько Шагов?.. 
Гавардхана-Парикрама 
Мой Полигон 
Тихая Печаль 
Аквариум Балкона 
Август. 
Март 1 
Телеокно Балкона 
Велосипед 
Звездные Капли 
Астрологические Характеристики 
Откуда Осень?.. 
Мысль — Ребенок — Паучок 
Время в Риме


Панчик

Дай мне Розовые Бумажечки из Стаканчика,
Пластмассового. Я наклею Их на Колени,
И рвану в Социальные Сети в поисках Панчика,
Который носят Панки, носят без Лени…

Ибо Панчик есть Отличительный Знак,
Метящий Силой Усталое Тело.
Сжимая Волю в Единый Кулак —
Панк, в Звуках Красок, достаточно смело

Струны Души терзает без Страха;
Словно Гойя — Взором в Холст,
Где рождается «Обнаженная Маха»;
Только Путь Этот совсем не Прост;

Но рождается Смело и растет, как Трава
Вдоль Дороги, Пыльной но Зеркальной.
Видно Страсть Панчика к Жизни — Такова, —
Как Крик, в Ситуации Экстремальной.


Коньячная Лава

Какие Лица Сильные…
Пристальными Взглядами
Смотрят на Дно…
Банки с Мутным Рассолом.
На Столе…
Коньяк и Пиццы —
Странный Набор
К Коньяку…
Взгляды — Прожекторы
По…
Стеклянному дну,
Пытаясь,
В…
Мутном Рассоле,
Высветить Тело,
Пупырчатое — Огурца,
К Коньяку…
Горло, —
Горит как Костер,
В предвкушении…
Потеют Ладони
От Страсти…
Музыка. Танец.
Кто-то, случайно,
Об… Стол,
Карты —
Веером вниз;
И Масти,
Как Крысы —
Между Ступней…
Коньячная Лава
По Пищеводу…
Лимончика — Дольку!..
Гаси Огурцом!..


Ночь, Улица…

Ночь… Улица… Электричество в Дефиците…
Аптека — Закрыта… Поздно уже.
В Лице твоем, как а Антраците
Блестит Полосочка Неглиже…

Пальцы мои на Мочке Уха
Нежно Вальсируют, боясь сорваться.
И не хватит какого-то Духа
К Тебе, без Слов опять прижаться.


Артемида. Уставший Ветер

Моя Судьба ―
Без Дефицита…
В Луче
Фонарика Твоего.
Твоя Судьба
Не Мной ―
Открыта,
Но…
Мной ― закрыта.
Что из того?

Кочует Фоном
Уставший Ветер,
В Окно ― Ударом,
Хоронит Бремя
Согбенных Дней.
И по Стеклу ―
От Липы Ветка,
Как Метроном
Считает Время…

Густым Туманом ―
Слова без Звука,
Движенье Губ ―
Пустым Обманом.
Гуляет Взгляд
Стрелой без Лука,
Между Тобой
И мной…

Полет так груб,
Как Смех
С Изъяном…

Кичится Плоть
Призывом Власти,
Гуляют Руки
По Формам Стана.
Не избежать
Пустой Напасти,
Как Звука «ш-ш-ш…»
Пустого Крана.

И не раскроет Забытый Город
Своих Страстей,
Когда Вернешься.
Лишь только
В Горле ―
Забытый Голод
По Тем Страстям…

И не коснешься
Усталым Взглядом
Движенья Губ
С Пустым Обманом…

Полет ― Назад,
Как Смех
С Изъяном…


В Графике Облаков

Я не ловчу,
Как Бургомистр
Города Сказок,
Целующий Руку
Мошенника — Кардинала;
Но я хочу,
Чтобы Ложь
Не пристала
К Тем, Кто
Не прятал Взгляда
И в Глаза Палача —
Впивался…

И без
Указок Лишних —
Жил, как хотел…

Топор над Шеей —
Ежедневно…
И снова — Кровь,
И снова — Крики.
И Площадь — стонет…
Блестят на Солнца
Щиты и Пики.

Но теперь
Городская Стена — Пуста.
На Ржавых Петлях
Стонут Ворота.

Верь, не верь;
Но теперь
И Дорога не Та…
Даже
В Графике Облаков
Нет Полета…

И явилась Усталость,
Навалившись на Всех…
И Согбенные Спины —
Застыли…


Смерть Акулы

Мы вчера Акулу хоронили.
Плакали Коньки и Черепахи.
Караси Ей Зубы отпилили,
Задушив Веревкой от Рубахи.

Море горько шепчет у Причала…
В Хвост Акулий Караси вонзили
Сорок Ржавых Банок из-под Сала,
А потом не Рею — водрузили.


Номинально…

Ситуаций Поток — Кардинально;
Легитимностью Совесть — черпалась;
Возбужденная Мысль — Номинально…
В Переменах Своих — ковырялась.

Распыляется Взгляд по Нарядам;
Разливается Сон по Бокалам;
Распыляется Свет по Оградам;
Разливается Кровь по Каналам…

Как Актеры плутают Мгновенья,
Искажая работают Роли,
Как хотелось набраться Терпенья,
Чтобы вытерпеть Выстрелы Боли.

Пусть расправится Старый Охотник
С Зверем-Ролью, грызущим Актеров;
И Нагайкой, как Праведный Сотник,
Разрулит Всю Причинность Позоров.


Сгорающий Символ

Дырявый Мешок, как Библейский Сюжет,
Устало терял Свой Кредитный Товар.
Прозрачная Мысль, словно Ткань Креп-Жоржет,
Пыталась в Мозгах обтянуть Будуар.

Китайская Ваза — в Драконьих Хвостах
Курилась, и Воздух от Дыма — дурел.
Плашмя и в Крови на Забитых Мостах
Лежала Любовь, только Символ — Горел…

Песчинка к Песчинке — Устойчивость, в Прах;
Сюжетный Мешок весь по Горло набит.
Возможно, наступит Предсказанный Крах,
Но только Предчувствие пусть не гнобит

Уставшую Плоть, как Хозяин — Раба;
Пусть Спины не гнутся под Тяжестью дня.
Как только замолкнет Пустая Мольба,
Так Влага Ночная омоет меня.


Полоса без Огней

Н2О по Щеке,
Толи Слеза,
Толи Капля Дождя;
И Валентностью Губ
Мне мерещится
Твой Поцелуй.
Чужеродной Строкой,
По Душе проходя,
Реактивность Твоя —
Словно Тысяча Струй
В Турбулентности Сна,
Что под Утро трясет;
Только Крылья —
Прочны,
Но устали
От Взмахов…
И
По Кругу Полет
Мне опять принесет
Разномерность Высот
И…
Отличие Знаков.
А в Низу —
Полоса, без Огней,
Но Ангар явно виден
На Фоне
Унылой Бетонки.
Я —
Штурвал… от Себя…
И Икар
Долго ждавший меня,

Поцелуи Огня очень Тонки…


На Перегоне

Посвящается В. Ерофееву

Не пытайся Небо Слезами Рвать,
Его Нежность крепче Клинка Стального.
И Слезы твои Ему не под стать,
Как не под стать Крик любого,

Кто в Небо — Пальцем, как в Глаз…
Оно Не Ослепнет, но Лицо укроет
Чадрой Облаков и Тьма враз
Заставит путаться Мысли, и смоет

Их Поток. Чувства зыбкие, как Туман
Поутру за Окном Спящего Поезда
На Перегоне Москва — Петушки, и Лиман
Речной у Дороги, как Звезда. Да,

Без Тепла, но Влагой напоит…
И Сухость в Горле канет в Лету;
Только Окно — плачет, и стоит
Плачь Этот вдоль Тропинки к Свету…


Стружки Сердца

Я Сердце, строгая Рубанком,
Дарил Свои Стружки Любимой.
В Огонь Она Их отправляла;
И Пламя сжирало Их Хищно.

А Холод в Углах, затаившись,
Не ведая Жарких Позывов,
Любимую нежно Лаская,
На Сердце Сугроб Ей воздвигнул.

Сгорал мой Подарок, как Свечка.
Рубанок тупел от натуги.
Любимая гадко смеялась;
И сыпались Стружки как Слезы.


Варган

Но в Дни и Ночи
Прошлых Миров,
Страстно, раскованно —
Звуком Твоим —
Ворвусь.

Тенью
Среди Черных Рвов —
Скользну,
По Перилам Чужим.

Над Ступенями
Прошлых Миров —
Проплыву, мягко,
Звуком Твоим,
Как Туман.

Тенью,
Среди Старых Снов,
Скользну… тихо
По Губам Чужим.

Но в Дни и Ночи
Прошлых Миров,
Что-то сломалось
Под Звуком Твоим…

Бредит Тенью
Среди Черных Снов —
Мелодия,
По губам Чужим.


Ветер

Не пристало Всуе Ветру нагибать Берез Верхушки,
Гнуть Траву, пылить Дорогу и хвалиться, как Болвану.
Не кидайся на Прохожих, словно Жеребец к Кобыле;
В Лица Детские Влюбленных не швыряй Сухие Листья.

Не мотайся у Дороги, будто ждешь Такси до Пляжа,
На Котором бродят Чайки, одуревшие от Крика.
Перепахивая Гальку, может быть найдешь Монету,
Только это — бесполезно, Ясность Неба Ты не купишь.

Что Ты можешь, Друг Уставший? Гнать Волну на Диком Пляже,
Посеревшем от Желаний? И, назойливо лаская
Буреломы Волн Кичливых, будешь прыгать как Ребенок
Над крутящейся Скакалкой, хлестко бьющей по Асфальту?..

Станешь Вечно Ты болтаться между Страстью и Покоем,
Раскрывая Окна в Клетках, что Дворцами нарекают
И, срывая Одеяла с Бледных Тел, лежащих Вяло,
Будешь Их терзать Устало, засыпая как Котенок.


Скитаются Дни

Посвящается Блаватской Е.П.

Я Псом Одичавшим бы выгрыз
Слепые Воззренья Двуногих;
Ведь Звезды слезятся от Дыма
Рожденного Ими из Страха,
Что тлеет Дровами Сырыми.

Купаются Вялые Лица
В дымящих Остатках Забвений,
Которые с Сном вперемешку,
Пытаются Жалким Двуногим
Наполнить Амбары Амритой.

Скитаются Дни бесприютно,
Их Числа сгорают как Листья,
В Осенней Пожухлой Охапке,
Лежащей на Склоне Оврага.

Я Псом Одичавшим бы выгрыз
Слепые Воззренья Двуногих,
Чьи Скорбные Бледные Лики
Уперлись в Дымящийся Берег
Широкого Черного Стикса…


Пилите Ветки

Неприкаянно и устало
Я считал Золотые Монетки…
Только мне уж давно не престало
Ранить Кожу о Жесткие Ветки.

На которых Монетки — взрастали,
Привлекая Беспечность Наивных.
Липко Льдинками к Сердцу пристали
Биографии Взглядов Призывных.

Плоскость Круга заполнена Ложью;
И Геральдика Тонет в Обмане,
А Заявка на Истину Божью
Растворяется словно в Тумане.

Я дрожу Истерической Дрожью,
Всюду — Ложь, как в Курортном Романе…

А Ветки нужно спиливать Вовремя…


Лестница в Небо…

Посвящается Группе «Лед Зеппелин»

Немыслимо, без Правил и Надрыва, ушла Стезя;
И Ночь дохнула Холодом Забвенья, унесшего Восторг.
Пылило Светом Лунным по Шахматной Доске, —
Не оправдалась Ставка на Ферзя,
Что загнан в Угол был, и Крик Исторг
Подобно Раненому Зверю, чья Жизнь на Волоске…

На Клетчатое Поле бесстыдная Луна стелилась Тенью Трав.
В Хитросплетениях Теней Метался Треск цикад.
Сентябрь еще держал Тепло, и Лета Жаркий Нрав
Лобзал Осенний Стан, куражась, без Преград.

Эй! Старый Ангел!
Не бросай на меня жалкий Луч Уставшего Рая.
Не кидайся к Ветрам за Подмогой…
Свою Песнь ты — пропел.
Твой Удел?
Ты давно — потерял, ни на что не взирая.
Теперь равен Ты — той,
Что с Косой, но Бескрылой…

Ноль Градусов Сегодня обещали…
В Окне торчит Стальная Арматура;
И Свора Слов лепечет, не стесняясь,
Над Ухом…

Грядет Великая Тарификация:
По Идеалам Солнечного Нрава;
Кто при Луне, тех ждет Кастрация;
И Атлантическая Лава, лишь как Приправа,
Допущена из Вне…

И Свист Стрижа в Небесной Тишине
Лишает нас вхожденья в Запредельность.
Проходит Жизнь — Все будто бы во Сне;
И Затхлых Дней Пустая Карусельность
Вращает нас как Цикл Воды в Природе,
Что к нам Спиной невольно повернулась.
Критерий Дня — по Умственной Погоде,
Которая как Окна распахнулась…

Как Прораб на Ответственной Стройке,
Неприкаянный Сын Йога-Майи,
Я мотаюсь по Лестнице в Небо…


Стиратель

Я — Стиратель Жизни. Линию за Линией
Стираю, оставляя Пустоты в Рисунках.
Я — ломаю Графику Чувств и Пустого Ума, и мольбы.

Я — Стиратель Страха, рожденного Бессилием
Одиноких Сердец, Утонченных, но Слабых.
Я — ломаю Песчаные Замки Слабовольных, но Хитрых…

Я — Стиратель надежд, Ожиданьем живущих.
Искренних взглядов, опущенных Глаз и Бровей.
Я — ломаю Скелеты Строений, зыбких как Сны и Мечты…


Ушастый Пень

Ушастый Пень, влюбленный в Елку,
Был — Одинок, и в Чувствах Скрытен.
Он целовал Ее Иголку,
Его Порыв был Ненасытен.

Горит Вощинная Свеча;
У Неба молча просит Взятку.
Топор в Руках у Палача,
Который танцевал вприсядку

Смертельный Танец пред Толпою;
Скрипели Доски у Помоста.
Рыдало Солнце над Горою, —
Рекою Слезы до Погоста.

Кричат Слова, но не призывно…
Ушастый Пень за Елкой — цугом;
Иголки Елки тлеют дивно
И стелет Дым Любви над Лугом…


Встреча

Давняя Странная Встреча
Нудно тиранит Вопросом;
Словно Нежданный Предтеча —
Ветра Порыв над Откосом.

Вяло листая Страницы,
Пальцы Сюжеты Тасуют;
Статью Гнедой Кобылицы
Мягко по Строкам Гарцуют.

Память — Бессильным Укором
В Сердце врываются Болью.
Ветер над Заспанным Бором
Воет, взрывая к Застолью;

Сном наполняя Бокалы
Рвет Пересохшие Нервы,
Топит Душевные Тралы,
Мысль превращая в Пресервы…

Пыльной Надорванной Нитью
Связаны Хрупкие Руки.
Действуя по Наитью,
Не отзываясь на Стуки

Звуков Влекущих, но Гадких,
Тихо зовущих и Зыбких;
Странно Певучих и Сладких,
До Отвращения — Гибких…


Плач Трубы

Обреченно стонала Труба.
Звуки Плача метались по Стенам…
В Ее Плаче — Пустая Мольба,
И Стремления нет к Переменам.

Гибнет Звук, распадаясь как Миг,
Отраженный в Измученном Взгляде.
Только Ноты, Которые Григ,
Гномьим Шагом чеканит в Параде

Безрассудно вгрызались в Пласты,
Что лежат на Душе. И ворча,
Разминали Кривые Персты
На Трубе, под Слезой Трубача.


Война

Вихри в Черной Воде;
Небо — Кубарем Вниз.
В Этой Странной Вражде
Явлен Чей-то Каприз.

Мокрый Согнутый Ствол,
Рядом Ржавый Лафет.
Жизнь поставь на Прикол;
Смерть создаст Марафет.

Вязнет Горько в Зубах
Страха Яблочный Вкус.
Свет на Сжатых Губах
Ляжет Линией Бус.

Тем, Кто в Небо Ушел —
Алым станет Лафет;
Тем, Кто Смерть не нашел —
Будет выдан Билет.


Не футбол

Темнеют Камни у Порога,
Но нет Следов…
Темнеет Небо и Дорога
Среди Садов,

Холмов, таящих Силу Страха
И Плеск Ручья…
Взлетает Крик Знаменьем Краха.
Любовь — Ничья…

Вот Матч закончен. Слова — Стеной.
Устал Судья…
И Грач Заблудший клюет в Штрафной.
Табло и я…


Красная Речка Одиночества

Кусает Солнце за Макушку
Лучистой Пастью…
Гуляет Луч, нагревший Кружку,
Как Зов к Ненастью…

Жара. Парит. Как будто в Печке
Дымятся Блики…
Огнем Песок на Красной Речке;
Беззвучны Крики.

Горят Слова и Пеплом в Воду.
Их Стон — Струною…
Мой Взгляд в Песок, а Мысли к Броду;
И Дым за мною…


Женский Салон

Улиткой Страха ползет Любовь
В мои Бриджи, Цвета Пены Морской.
Ласкает Ступни Волна. И вновь…
Гуляет Память по Поварской —

Под Четным Числом — Женский Салон,
Тебя, превращая в Жар-Птицу,
Дивным Лучом пустил под Уклон
Застывшей Свободы Границу.

Пергаментом Щек, Словно Вехой,
Делящей Дорогу Разметкой,
Гуляет по Нервам Потехой
Бессонница — Рыжей Кокеткой.


Просто Люверсы

Желтые Люверсы в Желтом Картоне.
Белые Люверсы в Белом Картоне.
Черные Люверсы в Черном Картоне.

Люверсы в Сердце, как Ямы на Склоне
Жизни прошедшей, как Поезд вдоль Леса,
Что заблудился, как в Сказке Принцесса,
Робко ныряя в чащобные Звуки,
Тщетно старается взять Себя в Руки…

Желтые Люверсы в Желтом Картоне.
Золота Блики на Царской Короне;
Белые люверсы в Белом Картоне;
Снежные Иглы на Северном Склоне;
Черные Люверсы в Черном Картоне —
Черные Тени на Черном Амвоне.

Люверсы — просто, на просто Картоне —
Черные Дыры на Облачном Троне…


Сюр Снов

Посвящается А.С. Пушкину

И сновидений «Сюр» врывается беспечно
В Кольцо Желаний замкнутого Сна…
И не клянутся Сны той Дружбою — Навечно,
Которая, наверно, не Полна…

Рядятся робко Сны в Одежды из Туманов,
Разнится Цветом Каждая Модель.
И держат тайно Сны, как Клювы Пеликанов,
Свой Скрытый Мир — Свой Маленький Бордель.

Томится Жаркий Сон, как — будто Репа в Печке —
В Надежде Сладкой удержать Покой,
Но снова снится мне, что я на Черной Речке,
Где Красный Снег ласкает Образ Твой.


Байкер Хвост (Лунные Мыши)

Посвящается Лунным Белкам

Луна — Мышью в Сарайные Крыши;
Грызет Шифер Холодным Светом.
С Крыши на Крышу — Лунные Мыши,
Грызут Печаль Уходящим Летом,

Врезаясь с Хрустом в Между-Реберье
С Бензопилой и Автокраном…
Стенают Ребра, но вот Поверье
Пронзает Суть. И, как Дурманом —

Лучом Геката — по Снов Журчанью —
Пустой Строкой Чужих Проделок,
По Крикам Ночи, назло Рычанью
Владельцев Байков — Лунных Белок.

Скользит устало, сдирая Кожу.
Но Байкер Хвост в Очках и Шлеме,
Закрыв от Смеха Хмельную Рожу,
Формует Мысль в Своей Системе.


Поднебесная Молва

Мы не прыгали с Горных Вершин,
Не вгрызались мы в Склоны Крутые.
Только падали с Мерой в Аршин
В Наднебесные Ямы Пустые…

Пререкаясь роняли Слова,
И под Тяжестью Их — Раскисали.
А под Небом Гуляет Молва,
Что мы что-то у Неба украли

Красит Свет Сединой по Щекам,
Режет Взгляд Разомлевший Остаток,
Тех Страстей, что блуждают как Спам,
По Сетям Безобидных Повадок.


Гладкость Звуков

Перо — Розгами по Бумаге.
Образ — по Нервам, Больно…
Мысли тонут во Влаге
Слез Дождя и Безвольно

Рвутся Струны, как Нити;
В Их стремлении к Покою
Нет особенной Прыти.
Только Дождь Сам с Собою

Разбирает Протесты
Капель Гордых и Нежных.
Водяные ж Невесты
В Своих Видах Прилежных

На Горбатом Асфальте
Разбиваются в Брызги;
Жалко слышатся в Альте
Их Предсмертные Визги;

И Скрипичные Звуки
Продолжают Их Горько,
И, как Символ Разлуки,
Звуки выдержат — Столько,

Сколько Небо лишь может
Слез на Скрипку обрушить.
Дождь Все Страстью изгложет
И не даст обнаружить

Свою Хитрую Мягкость,
Что ласкается Влагой…
Звуком стелется Гладкость
Над Вощеной Бумагой.


В Центре Круга

Я — в Стране Песков Зыбучих,
Но Зыбучесть в Центре Круга.
И Песчинок Хор Певучих,
Как Оковы в Сердце Друга

Металлическою Хваткой
Нарушают Равновесье…
Друг — испуганно, с оглядкой,
Отрицает Провозвестье…

Только Крики в Центе Круга
Всех Зыбучестью пугают.
Центр — смещен на Сердце Друга
И Пески меня — сжигают.


Коэффициент Натянутости

Боль —
В горло — Камнем.
Я — Пропосолом —
По Камню,
А не то
В Вечность — канем,
Если,
Пред Вечностью — мним…
Мним себя кем-то,
То —
Остаемся свободными,
Сделав это зачем-то…

Может мой Взгляд
Благородным станет,
Нежным, как Теплое Лето.
И…тогда
Спешатся Мысли
Над Гладью Парного Озера,
Поутру.
И…
Увязнут Они
В Молочном Тумане
Над Водой,
Коэффициент Натянутости
(Не путать с Натяжением)
Который, позволяет
Стрекозе-Бессоннице
Ласкать…
Этот Коэффициент
До…
Состояния Сморщенности,
Полученного от…
Блаженства Прикосновения.


По Лицу…

Я не кутался в Дни
Убежавшей Недели;
Не стоял на Ветру,
Чтоб рассеять свой Сон;
По Лицу мне Струей —
Дождевой Сединой,
Дождевой Сединой…
Только Страх за Спиной,
Только Страх за Спиной…

Явлен — Свет,
Виновато ласкавший
Уставшие Плечи.
И Волос Тусклый Блеск,
Прикрывая Зрачки
Озабоченных Глаз,
По Лицу мне Струей —
Дождевой Сединой,
Дождевой Сединой…
Только Страх за Спиной,
Только Страх за Спиной…

Я не путался в Днях
Убежавшей Недели,
Между Снов и Ветров
Проскочив незаметно…
Но негаданно, вдруг,
По Лицу мне Струей —
Дождевой Сединой,
Дождевой Сединой,
Только Страх за Спиной,
Только Страх за Спиной


Над и под Столом

Дымит Самовар на Столе.
Нет Дыма Внизу под Столом.
Тем Хуже Там, под Столом,
Что Дыма нет под Столом.

Дымит Самовар под Столом,
Но Дым не гуляет Вверху.
Тем Хуже Там, над Столом,
Что Дыма нет над Столом.

Пойду, уберу Самовар.
Поставлю Его на Траву…

Дымит Самовар на Столе.
Чем Хуже Там, под Столом?
Нет Дыма Внизу, под Столом —
Тем Хуже Там, под Столом.

Дымит Самовар под Столм.
Чем Хуже там, над Столом?
Нет Дыма Вверху над Столом —
Тем Хуже Там, над Столом.

Пойду, уберу Самовар,
Поставлю Его под Окном…


В Четвертом Эшелоне

Посвящается С. Есенину

Я не жду среди Кошмаров, упавшей с Неба Звезды
В Четвертом Эшелоне Жизненной Драматургии,..
Но я пытался дерзко держать Ситуаций Бразды
В Руках Холодных, с Моторикой без Летаргии,

Ибо в Скрытности Движения — Суть Жизни Скрыта,
Как и в Радикалах СН на Кольцах Бензольных,
А, возможно, на Вязком Дне Свиного Корыта,
Лежавшего средь Красавиц — Берез, Белоствольных,

Кудрявых и Нежных, как Серегина Голова,
Которая в Петлю над Бездной; Ангелом — в Вечность,
Но, Увы! Так Сильна и Наивна Чужая Молва,
Что порою подводит Простота и Беспечность.

И тогда, резко, вдруг, в Жизненной Драматургии
Четвертого Скрытого Эшелона Сил Небесных
Замирает и Засыпает, как в Летаргии,
Все — Построчно, без Слов, но в Процессах Словесных.


Лик Пустоты

Осень, стыдливо, по Лицам;
Взглядом, в Слезах, Безутешным;
Ветром Лукавым — по Спицам
Струй Дождевых, и Поспешным

Возгласом Редкого Звука
Камнем, упавшим Слезою,
Отзвуком Нежного Стука
В Сердце — Осенней Грозою.

В Охру и Жгучий Багрянец
Землю окрасило Небо.
Листья, создавшие Танец,
В Вихре терзают Плацебо —

Лик Пустоты Необъятной,
С Горечью Тени во Взгляде,
Ставшей Дорогой Бесплатной
В Пыльном и Мятом Наряде…

Плащ Золотой красит в Серый
С Грязной Дырявою Кромкой.
Ветер, назойливо Смелый
Ранит Надрывностью Тонкой.


Шепот И-Цзын

Над Безвременьем Сны, у Числа Анти-Ноль.
В Этих Снах, лишь Печаль на Ресницах.
Логарифм Его Сна — Посекундная Боль,
Даже Пыль на Земных Половицах.

Не-Число — Анти-Ноль, словно Роза в Снегу,
Как Рояль под Дождем в Звуках Листа;
Только шепчет И-Цзин на Морском Берегу
Звуком Брызг, перезвоном Мониста.


Крылья Цвета Хаки

Душа — кубарем, по Базару;
Тормозом, по Вагону Страстей;
Выстрелом — по Комиссарам
Полков Небесных. И нет Вестей

От Тех Комиссаров, Молчащих,
Крылья Которых — Цвета Хаки,
Как-будто в Разведке, следящих…
Но мы, как Цепные Собаки…

И я предлагаю свой Скромный Тост —
За Комиссаров Верхних Полков,
Если, конечно, Небесный Пост —
Вне Рамок Крылатых Оков.


Эволюционный Символизм

Посвящается Стиву Джобсу

Яблочный Дождь будоражит,
Сжигая Адамовой Страстью.
Куст Терновый — Пеплом…

Яблочный Дождь — Законом,
По Сфере Головоломок…
Земное Яблоко — эллипсом,
Вокруг Солнечного Апельсина.
Блики на Лунном Блюдце…

Яблочный Дождь — Осень.
Иваново Детство — Яблоком Черным…

Яблочный Дождь — Символ Откушен.
Компы — Любители Яблок.
Горечь Потери…

Яблочный Дождь… Гул Ипподрома.
Вперед — Победитель!..
В Яблоках Лошадь…

Яблочный Дождь…будоражит.
В Яблоках Небо…
Страх или Страсть?..


Щенячий Сон

Коркой Сырной по Ребрам Крыши
В Щенячий Дом — Луна, меж Арок.
Щенок во Сне, в Знамении Свыше,
Не видел Чуда — лишь Подарок.

Стирает Сон, с Глухим Упрямством,
Восторг Щенка, как Ластик Числа.
И Сырный Запах, с постоянством,
Лишает Сон Иного Смысла…


Ранение

Романтика Звука — Построчно.
Ее Поцелуй мне желанен,
И в Сердце разительно, точно
Был Музой Смертельно я ранен.

И капают Рифмы на Строки
Сквозь Пальцы, стекая Смолою;
Построчно исчерпаны Сроки,
Рассыпавшись Серой Золою.

Уставшие Мысли Гурьбою,
Рождают Созвучий Ватагу.
На Строки, согрев Их собою,
Я сам, Окровавленный лягу.

Рождают Созвучий Ватагу,
Уставшие Мысли — Гурьбою.
И я, Окровавленный, лягу
На Строки, прикрыв Их собою.


Энергопространство

Стена — словно Книжка Записная:
Имена, Телефоны, Проклятья…
Каждый Символ — Записка, смешная.
Здесь клянутся Любовники, Братья…

По различным Идеям, Союзам…
В Клятвах — Вера в Свободное Братство;
Сказка — Ложь. А Разорванным Узам
Остается Энергопространство.


По Стеклу Озер

Я одиноко лягу на Пригорке в Снег Спиною.
Глазами Небо расчерчу на Тысячу Квадратов.
И в Каждый — помещу Все То, что может быть Виною:
Уставших Чувств, Событий, Тем, Пожухлых Постулатов.

Я — Принцип Непонятности, но с Логикой во Взгляде;
А Сны мои — всего лишь Борозда на Белой Тишине,
Которая молчит как Сфинкс, и в Девственном Наряде
Бликует по Стеклу Озер в Зашторенном Окне.

Моя Спина — Сыра от Снежных Слез, омывших Плечи.
Устав в Пути, я не Сыграл Своей Последней Роли,
Назло Всему, еще Горят на Старых Стенах Свечи;
Искристый Снег сечет Лицо Стеклом — и Крики Боли.

Я не собрал Букет из Искр, потухших словно Звезды,
Упавших в Снег с Небес, поющих Гимны Звездам с Болью;
Но в Белой Тишине — мой Сон и Строки, как Борозды,
Опять — молчат. И плачет Сфинкс, Своей терзаясь Ролью.


Страсть

Парадигмой, крадучись, без оглядки,
Неспешно, безрассудно и нежно,
Ласкала, кокетливо, Ребер Грядки —
Поцелуем, считая небрежно

Количество в Мышцах Холмов и Впадин.
Под Сердце — Ужом, минуя Страх.
И в Лабиринте Чувств, и Глаз — Громадин,
Которые как Озера в Горах,

Бездонные, словно Слезы Младенца,
Тень легла, затаясь тревожно.
Только на Бедрах — Витки Полотенца,
В Трепетном Танце, неосторожно…


Вселенское Иго

В Зеркальном моем Отражении
Бликуешь ты Точкою Странной
И, Тайно, в Безмолвном Стремлении,
Пытаешься Речью Обманной

Луну приманить; Плотским Зовом,
Не каясь за Низость Решения.
Лишь Звезды, в Обличии Новом
Рассеют Причины Сомнения.

И робко нам Дождь разрисует
Жемчужным Мазком наши Губы,
А небо Ночное — рискует,
Потратить на нас Свои Тубы

Бездонных Запасов Индиго,
Купаясь в Созвездьях Сюжета,
Как будто Вселенское Иго
Разрушила Страсти Комета.


Поиск Звуковой Формулы

Мой Слабый Слух Сачком Дырявым
Прервал Прекрасный Звук Полета…
И билась Мысль средь Нитей Рваных.
Вопрос застыл в Устах Поджатых:
«Где Мой Заказ и Кто Строитель?»

И, словно Жвачка между Десен,
Внутри Уставшая Шунйата —
Мое Сознание Корежит.
Но Гордый Выкрик Символизма
Рождает Жертву Сам Собою.

Вопила Пустошь, враз уставши:
«Я не Постройка, но — Строитель!»
Вот только Внутренний Жучище
Молчал и тихо щурил Глазки.


Планета Ф.

Метла, Фартук ― Орудие Практик.
Вселенскую Пыль на Асфальте
Размету по Парсекам Галактик.
Ярким Бликом, Рефлексом на Смальте

Древних Стен и Элитных Покоев,
Вне которых Драконовой Кожей,
В Грязном Омуте Вечных Устоев,
Заблестит вдруг Слезою, похожей

На ЯНТАРНЫЙ ЦВЕТОК из Созвездия,
Что пленило Сатурн беспричинно ―
Та, презревшая Силу Возмездия.
Разгулялась в Безумстве бесчинно

И, засыпав Вселенскою Пылью
Обручальные Кольца Сатурна,
Свою Быль заменила Не-Былью.
И Ее Погребальная Урна ―

Астероидов Пояс Зловещий ―
И в Метлу, и в Мой Фартук вонзаясь,
Разрывает насильно Мой Вещий
Знак Начал, бесконечно терзаясь…


Античность. Под юрисдикцией Рима…

Небо над Грецией, словно Дырявая Тога.
Лыбятся Соком Томатным Стеклянные Банки.
Льется Слеза из Очей Позабытого Бога.
Страстно слюнявят Вакханов Младые Вакханки.

Солнце по Небу внезапно на Запад катится.
Тучи шизеют от наглости Солнечной Тяги,
Но постоянно желают на Землю пролиться
В Форме Бесцветной Слезливой Дождливой Бодяги.

Крадучись Нимфы пытаются в Гротах укрыться.
Ветер Их Волосы треплет, беспечно наглея.
Бодрый Вояка Геракл, собираясь умыться,
Спьяну Впотьмах наступил на Вояку Тезея.

Бодрый Вояка Тезей, не моргнув даже Глазом,
Спал глубоко, словно Сторож на Амфорном Складе.
Там, в Его Снах, Минотавр, обезумевший разом,
Мрачно слонялся по Древней Прекрасной Элладе…


Плачет Скрипка

В Горле Слова, словно Ком,
Но я не останусь с тобой…
Дождь по Лицу — битым Стеклом,
Струйками Крови по Мокрым Губам.
Скрипка в Слезах за Углом…

Прошлую Осень я не отдам
Нежному Взгляду Весны…
Нежность сгорает как Хлам.
Взгляд твой туманится медленным Сном,
Болью по сжатым Вискам…

В Горле Слова, словно Ком,
Но я не останусь с тобой…
В Сердце саднит Липкий Надлом.
Листья, покорно, отдались Ветрам
Тени в Подъезде Пустом…

Прошлую Осень я не отдам
Нежному Взгляду Весны…


Зеркало Дюн

С Песчаной Горки — Рысью, мы с тобою.
Песок — струился, словно в Мыслях — Время.
Палило Солнце — Лавой над Грядою
Зеркальных Дюн, а Ступни Гнули Стремя.

И вязли Кони в Золоте Песчаном,
И рвали Удила, давясь Слюною;
Но гладил нас Песчаным Ураганом,
Уставший День, в Отчаяньи, со мною

Барханов Вой кружил в Плену у Ветра.
В Лицо — Огнем, Горячие Песчинки.
И Стрелкой — Зной, на Точке Километра.
Самума Кисть — Безлюдные Картинки.


Прогулка по Лезвию

Я наблюдал за «наблюдающими»,
И за мной — наблюдали…
Гулял с «ПО-ЛЕЗВИЮ-ГУЛЯЮЩИМИ».
И с Молвой…переждали…

Грохот Фраз Гулких, словно Гром вдалеке —
Те, КТО «САМИ-НАД-СОБОЙ»,
Но без Крыльев, пикируют налегке…
Под НИМИ Простор Голубой,

Определяющий Цель ИХ вхожденья
В Мир, без подмены Взглядов;
И Свет Летящих — Символ Рожденья,
А не Пыль от Обрядов…


Сколько Шагов?..

Старая Песня Уставшего Вечного Рая —
Болью под Сердце — Осенним Червонным Стилетом,
Ветхими Снами в Огне между Звезд, умирая,
Рвет на Куски Синеву в Нашем Мире, согретом

Хитростью Солнца изъявшего Силу у Овна,
Жгущего Пламенем Падшие Жалкие Листья.
Где Красота Бесконечного Райского Трона?
Где Чистота Поднебесной Молвы Бескорыстья?

Грязные Ступни Бодаются с Ржавою Глиной.
Чавкает Грязью забытая Ветром Дорога.
Небо затянуто Серой Промасленной Тиной.
Сколько Шагов до Заветного Теплого Стога?

Столько Шагов, что не хватит Терпенья Столетий,
Грязных Колей и Уставших Ветров от Натуги,
Серого Неба, Изящных Пустых Междометий,
Острых Шипов на Спине Осетра и Калуги?..

Хватит лишь Лжи, что у Солнца в Кармане зашита?..


Гавардхана-Парикрама

Камешки — под Уклон, Камешки — Вниз, по Склону,
Гавардхана-Парикрама в Тысячи-Тысячи Лет.
Только Росчерком Слез по Земному Пилону, —
Метка Времени чертит упрямо Надменный Обет.

Но купаются Дни в Золотистых Чертогах,
И Феерией Брызг укрывают Усталость Ступней.
Затаились Слова на Вселенских Заветных Дорогах,
И Скрывается смысл за Беспечностью Прожитых Дней.

Затерялись в Дорожной Пыли Золотые Подковы.
Не бывать Им в Руках ни Царя, ни Пророка.
Только бродят меж Них в Поднебесье Сурабхи-Коровы,
Под Хлыстом Вездесущего Хитрого Ока.


Мой Полигон

Дождь. Балкон — Кусок Железа,
Полигон для Чувств и Мыслей.
Здесь, обкатывая Образ,
Я командую Словами.
И, рискуя напороться
На Заржавленную Мину,
Раздаю Словам — Солдатам
Пунктуации — Приказы,
Чтобы Те остались Живы…


Тихая Печаль

«Каждый входящий Сюда Джентльмен,
оставь Проповедь всякой грубой Демагогии, Прошлого, Фальши и…»
Надпись не стене одной из комнат проекта Вадима Захарова
«Даная». Венеция. 55-й Международный биеннале. Май 2013

Не будь назойливой насчет Вечерней Ласки,
Я сам хочу Игры, но надо мыть Машину.
Хоть День прошел, пора снимать бы Маски,
Но Маски сняв, наденем Паутину.

По Скатам Шлангом рисует Грязь Разводы.
И Тихая Печаль По-летнему струится,
Касаясь Плеч твоих; Но вот в Былые Годы
Мне так хотелось в Это Время Похмелиться.

Теперь хандра — Период Пересуда.
Закат в Огне, наверно будет Ветер.
Вот за Морем — Великий есть Гаруда,
А у Друзей — Айн-Соф, Хокма и Кетэр.


Аквариум Балкона

Я — Рыбкой в Аквариуме Балкона,—
Между Водорослей Спутанных Дней.
И Грустный Смех, Как Сеть Оксюморона,
Ласкает Слух Нелепостью своей.

Напрасно я Стекло пытаю взглядом,
Оно грустит Прозрачною Слезой.
И по Нему Веселым Пышным Стадом —
Лишь Облака гуляют пред Грозой.

В Тиши Ночи под Мнимою Защитой
Уставший взгляд в высокий Потолок.
И Сон Зовет с Мольбою Неприкрытой
В надежный свой Заветный Уголок.


Август.

Не подражая В.П.

Какой-то Август, Поцелуем прилипший к Губам,
Омытый «Ноем» из Стакана с Двухсотграммовым Пузом.
Нас — Двое, и еще, Те — Втроем врезались Ушами в Бедлам,
Музыкальный, созданный Пятым, и падающий Грузом
С Тринадцатого, — Спиралью, в Пролет многоэтажный.

И Что-то следом за Ним, как Самолетик Бумажный…


Март 1

Страсти Поцелуем Пометь Копье Жизни,
Силу и Жар Светила Вдохни с Улыбкой,
И на Восход Его Слезами — Брызни.
Плавя Сердце, в Лик Сей Вонзись Болью, Пыткой,
Вскачь на Конях-Лучах, Отразив Пол-Мира.
Пусть Разрубит Паутину, Серость Полей
Сон Предутренний — Огненная Секира.
Только Болью Своею делится не смей.

Белых Лилий Блики в Лабиринтах Рая
Тайно в Щели Рвутся с Жутким Нетерпеньем.
Хоры Птичьи резво, к Облакам Взмывая,
Щели Разрывают своим Страстным Пеньем.


Телеокно Балкона

Ласточковое Безумие в Телеокне Балкона.
Трелями — Их Разговоры в Бездне Небесного Тона.

Солнце Лучами Уперлось в Ветхие Спины Заборов.
Ласточки вяжут над Бездной Белое поле Узоров.

Нежно спускаются Звуки с Башен Дворцов Наднебесных,
И застревают в Балконных Рамах Уставших и Тесных.


Велосипед

На Двухколесном — Маленький Мальчик,
В Мыслях — Устойчив, словно Разведчик;
Может — Политик, может быть Зайчик?
В Чувствах — Банальный Автоответчик.

На Двухколесном — Взрослый Мужчина.
Он не Устойчив и не Разведчик.
Может он — Гонщик, а может — Скотина?
В Чувствах и Мыслях — Автоответчик.


Звездные Капли

Дождь из Звезд искрился над Балконом, —
Хоровод кружился словно Птицы.
Только возвещали Капли, Стоном,
Гибель Тел, при сполохах Зарницы

Не горит Вода? Она — горела,
Как сгорают Чувства, без Подпитки.
Но, сгорая, Капля так же грела
Даже Сердце Маленькой Улитки.

Той, которая, в Спиральный Кокон
Спрятала Свое, боясь делиться.
Пусть же Ей на Стеклах Старых Окон —
Звездный Хоровод опять явится


Астрологические Характеристики

Ходит по Кругу под Лысой Горою Лисица,
Ищет Свой Хвост, накануне подаренный Волку.
Сюрреализм налицо, Лиса — Мастерица,
В Плане Полотен, сбивающих Зрителя с Толку.

А Волк и Хвосты, как Шлагбаум пред Темой…
Может быть, Двойственность в Линиях Пыльного Круга?..
Но может быть Тема — Пустою Дилеммой?..
Может Хвосты стерегут по Периметру Луга?..

Нас стерегут и пасут как Овец до Подстрижки…


Откуда Осень?..

Какая Осень! Откуда — Чудо? Откуда — Дэвы?
Откуда — Звуки? Откуда — Темы?
Откуда Луны, что Ночь за Ночью
Блуждают в Строках, в Слезах рождаясь?
Откуда Солнца в Багряных Кронах?
Откуда Крылья у Дэвов Нежных,
Но Сильных Волей? Откуда Губы,
Что Шепот явят средь Мощных Сосен?
Пора настала явить? ЧТО ХОЧЕШЬ,
Явить: ЧТО ЗНАЕШЬ, иль просто Нидра
Пришел с Подвохом?
Никто не знает, боясь споткнуться
На Ровном Месте…


Мысль — Ребенок — Паучок

По Манежику — до Истоков,
Толи в Строгости, толи с Буйствами;
Зацелованный — до Пороков,
Раскидавшийся Мысле-Чувствами.

И кричу я вослед Попутчику:
«Он пришел, опять с Нежной Просинью,
Прям от Солнышка — по Лучику,
Паучком в Балкон, Теплой Осенью!..»

Жизнь рисую — Рваною Линией.
Нежный твой Посыл был разумно чист.
И Судьба моя — в Сердце Скинией,
И Сгорела Боль, как Осенний Лист.


Время в Риме

Ветр — Листом по Чувствам плавно, пьяно…
Время в Риме, — шарит Вором по … Полкам.
И Тактильность Сердца больно, рвано,
Тащит Нежный Стон по Гитарным Колкам.

Ветр — Листом по Хребту Палатина.
Время Рима соткано Вестой, Марсом.
Сердца Тактильность — Боли Картина
Ночь на Кону, День — Беспринципным Фарсом.