СТИХИ 2011 года
Гипофизарная победа
Рассыпаются бодрые лики великих поэтов,
Даже атом краснеет, стыдясь пустоты красноречья;
Будто морфия доза вошла в ягодицы атлетов,
Вознося перифраз над равниной родного увечья.
И болтается в небе Луна, как забытый покойник,
Унося за собой суть числа синекдохи;
Снова пальцы — в рукав и в карман, как в исходный отстойник;
И ломается мир, разлетаясь на крохи.
Рассыпаются милые лживые лики любимых,
Даже губы кривятся во сне от надуманной страсти;
И аллюзия вскользь, под лобзание ангелов мнимых,
Рифм и слов, цен и снов — раздирает пространство на части.
Рассыпаются старые тени пустых ожиданий,
Даже пепел их тел поглотила холодная марь;
И эпифора в ритме бесплотных сердечных стенаний,
Воет, трон потеряв, словно чернью отвергнутый царь.
Пелена Майи
Усталый Взгляд, Блуждающий Печально,
Скрывала Вязь Эфировых Дорог ―
Оставив Дверь Открытой не Случайно,
Молчала Боль, Метнувшись за Порог.
Витая Тень Разбитых Акведуков,
Сокрыв Следы Растаявших Времен,
Ласкает Нас Струей Безмолвных Звуков,
Смывая с Лиц Усталый Сладкий Сон.
Весло Челна Сломалось на Закате,
Теченье Сил Несет Опять Назад.
И Стонет Ночь, Терзаясь об Утрате,
И День Спешит, Ломая Стройный Ряд.
Колючий Взгляд Уставших Серых Глаз
Под Пеленой Изломанных Времен.
Терзает Вновь, уже в Который Раз,
Пустой Вердикт Растерзанных Имен.
И по Лицу вновь Полоснув Лучом,
Веков Тоска Гуляет Словно Сель,
Сметая Все Артуровским Мечом,
Разрушив Челн, Швырнув Его на Мель.
Судьба Ребром ― по Тонким Зеркалам
И Россыпью Осколков ― по Лицу;
И Пелена ― Слезою по Глазам,
И Суета ― по Брачному Кольцу.
Анатомия любви
Шептала на ушко мне тихо подушка
И ветер стонал за окном.
В бокале жужжала невинная мушка,
Впадая в экстаз за стеклом.
И что-то хотело куда-то внедриться,
Стараясь восстать ото сна.
И мушка, пытаясь от страха напиться,
Коснулась бездонного дна.
Шалый динозавр
Шалый динозавр, рискуя быть не понятым,
Выйдя погулять, столкнулся со столбом;
Увидев безобразие, рискуя быть растоптанным,
Ему навстречу, в шляпе, явился управдом.
Послушай друг мятежный, оставь свои примочки,
Столбы считать — не дело, подумай о башке.
Тебе я предлагаю, повесь на спину бочки
И развози соляру, как танкер по реке.
Соляру не люблю я — реликтовый ответил —
Я лучше б — «мерседесы», возможно, «опеля»…
Но управдом, с упорством, язвительно заметил,—
Соляра нам нужнее. А ты бастуешь, бля…
— Не буду поддаваться на нежность уговоров,
Других мне вариантов прошу не предлагать, —
И шевеля губами, без лишних разговоров,
Наш динозавр неспешно отправился гулять.
Мораль сей подоплеки не кажется понятной,
Но только потому лишь, что ей пришел конец…
Ведь схватка с динозавром не может быть приятной,
Мы все — лишь управдомы, а нужен был ловец.
Осень. Autumn. Fall. Naight.68
Вонзалась Боль Зазубриной Листа,
Терзая Явь Вернувшихся Событий;
Стонала Плоть Багряного Куста,
Скрывая Суть Явившихся Открытий.
Ломались Дни под Тяжестью Лучей;
Мерилом стала Точка без Опоры…
И Брошен Мост из Явленных Речей,
И Лабиринтом вьются Коридоры.
Шуршит Тоска по ребрам Изнутри,
Кружит Листвой на грани Поцелуя.
В Глазах Бездонных тонут Фонари;
Танцует Свет, отчаянно рискуя.
Рождает Миг Грядущую Тропу,
И Позолотой кроет Поднебесье;
Пугает Стон Безжалостно Толпу,
Вбирая Боль, рождая Равновесье…
Играет Ночь Минутами Потерь,
Сокрыв от всех остатки Своих Слез,
Теперь Назад для нас закрыта Дверь
И Крик в Ночи пугает Тени Грез…
Поле неспелой пшеницы
по мотивам Кристины Росетти
Звенящей точкою, связавшей воедино
Мой взор и слух, над зеленью полей,
В небесной синеве, сладкоголосо, дивно —
Трель жаворонка — солнечный елей.
Он пел, паря, снимая напряженье…
Его полет — изломанный карниз.
Рой мотыльков копировал движенье,
Их белый цвет метался вверх и вниз.
Мой взгляд блуждал по зелени полей,
Петлей тропы, налево уходящей;
Сокрыв гнездо во множестве стеблей,
Пел жаворонок, надо мной парящий.
Я, замерев, вникала в голос птичий,
Который послан стороне родной.
И сонмы бликов, в тысяче обличий
Кидались солнцем нежно предо мной.
***
Искал во снах ангедонию,
Терзая Планы Маномайа.
И, скинув с Хри-Да тиранию,
Арупа поплелась хромая…
Нить Судьбы
Распалась Нить Судьбы на Множество Частей;
И в Перископ Надежд не виден больше Свет;
И сожжены Мосты в Огне Былых Страстей;
И нету больше Сил искать в Слезах Ответ.
Роскошный Палиндром, зашифровав Слова,
Запутался в Них Сам, Нить Мысли упустив,
Рискуя, не в Ту Дверь за Ним вошла Молва,
И в Путанице Слов искала Свой Мотив.
А Нежный Полонез Фантазией стирал
Угрюмость Старых Нот в Мелодии Боев.
И Страстью Вверх рвалось не то, что я искал;
Но мой Кувшин Надежд был полон до Краев.
Строка уходит
Строка уходит,
Подло, некрасиво…
На Поцелуи
Не скупясь ―
Холодные,
Как Призраки в Ночи,
Ехидные,
С Улыбкой,
Оставляя
Чистый Лист
И
Невозможность Слов,
Минуя Перифраз,
Конструкцию создать
Из
Мыслеформ Ретивых.
Способную
Не рухнуть
От Толчка
Плечей Стальных,
Грудей Упругих,
Как всегда
Манящих
Мутный Взор
В Тоннель,
Куда Пути
Идей Пустых
Уводят
В Неизвестность.
И Стены
Рушатся,
Как будто Сны,
Под Утро…
Молчит рояль
Фонарные Столбы,
Как Гибкие Лианы,
Плели Бетоном Тел
Ночную Паутину.
Я спал, Упав плашмя,
С открытыми Глазами
На Серой Кромке
Грязного Асфальта,
Сжав Пальцы В Кулаки
И Седину Волос
Рассыпав По Следам,
Оставленным
Твоими Каблуками;
Но Кто-то Проходящий,
Короткий Бросив Взор,
Безжалостным Плевком
Мне Продырявил Сердце
И Фразу Обронил:
«Здесь Твой Конец!».
А Рядом, За Окном,
Молчал Рояль…
И Клавиш Домино
Мучительно застыло
В Ожиданьи…
Кусок Ватина
Вырвался Из Шва
И Скорость Мыслей
Явно задержалась…
Мое Погружение
Я нежно
Погружен
Твоим
Шептаньем губ
В
Досужий
Принцип
Форм неясных,
В
Контакте,
От которых
Рождается
Приемлемый
Ответ
На
Поиск
Странный,
Побуждающий
Найти
Свой дом
И землю,
Чадо
И друзей,
И радость
От
Валютных
Средств;
Иллюзией
Укрытых
Из тем,
Придуманных
Не нами.
Но тело
Спеленав
Безликостью
Судьбы,
Мы плачем
У стены
С разбитой
Штукатуркой
И
Без дверей,
На первый
Взгляд,
Невидимых
Почти,
Для глаз,
Уставших
От тумана…
И
Печали…
Песнь Духа
Мое Пристанище — Небесная Обитель.
Мой Голос — в суе, в Звездной Тишине.
Пора! Проснись, о, мой Земной Ревнитель,
Проснись и пой на Пойманной Волне.
Рыбный Водолей
Рыбы сражались
С Сетями,
Дрались
С Крючками
Кривыми;
С Пастью Зубастой
Акульей;
С Дном
Закопченной Кастрюли.
Бились
О Скалы Морские;
Рвались
В Просторы Речные;
В Стадо сбивались
В Движеньи;
Двайте служили
С Рожденья —
В Бурных Потоках
Стихии……………
……………………….
…лопнула вдруг
Перемычка:
Он и Она
Разделились…
В Пене и Волнах,
Скрываясь,
Он и Она,
В Четком Ритме,
Водной Стихии
Движенье
Телом Своим
Повторяли.
Но, разделив
Лишь Объятья,
Вместе остались
На Троне.
Ветром метавшись
По Скалам,
Крыльев
Наклон изменяя,
В Скрытом,
Таинственном Лоне,
Чашу
Наполнив Терпеньем,
Воздухом
Душу лелея,
Стали
Волной Водолея.
Колея
Глохнет уставший Мотор.
Обод Колесный в Грязи…
Чертит с безумством Узор,
Полный Воды и Земли…
Ночь без Лица,.. слепо узри:
Тайные Связи Ветвей —
Скрытый Листвою Позор
Сучьев Нагих под Дождем,
Влажность Их Тел,
Ломкость Стыдливых Плечей.
Чувствуешь, что не у дел —
Жалость твоя…
Гибель Их ждет в Жаре Огня;
Пламя охватит весь Лес —
Пламя Любви…
Пепел укроет Узор.
Вскрикнул Мотор,
Обод Колесный сминая,
И, задыхаясь от Боли,
В Пламя шагнул,
Бросив надменно Укор
Полной Воды Колее…
Рухнул Небосвод
Рухнул небосвод с тоской на город
И омыл слезами страсти окон…
Запустил в проулки Серый Холод
И скрутил аллеи в Скользкий Кокон.
Отразив в Себе чужую долю,
Отгадал запутанность Кроссвордов.
Звуком Ветра вырвался на Волю,
Приняв облик Кентербрийских Лордов.
В Черном Фраке Хитрых Изменений
Он скользнул по Линии Печали;
Став Зигзагом Временных Явлений,
Он — кричал, а лишние — молчали.
***
В Поле, в Солнечном Поле,
На Траве, скошенной кем-то,
Спал я нервно, но вскоре
Я вскочил, извиваясь Лентой.
А Трава шуршала Батистом,
С Ветром цапалась, как с Собакой;
Вот бы Стать над Травой Министром
И над Ветром, Непоседой-Гулякой!
Я рванулся в Танце по Склону,
Увлекая Пыль за собою.
По Лицу и Плечам ― Пот Соленый,
Только Ветер над Склонами воет…
Самопосвящение и Посвящение
Амбивалентный в Духе Птицелов,
Сломав Силки и раздербанив Клетки,
Раздав Лесам Пернатый Свой Улов,
Подвел Итог, повесившись на Ветке.
Невинный Взгляд и Пылкие Уста,
Десяток Слов в Картинной Галерее;
И Жалкий Стон у Старого Моста —
Один Моряк повесился на Рее.
Тяжелый Гул, раздвинув Небосвод,
Кидал в Толпу Рассерженные Строфы,
Лишь потому, что в Тот Далекий Год,
Один Чудак Повис в Сетях Голгофы.
Кино
Память тихо печатала Слайды Событий,
Таявших, словно Звезды на Небосклоне.
И тошнило слегка от Вчерашних Открытий,
Будто Цезаря Ю. на Кровавом Троне.
Я смотрел отрешенно на Экран без Звука,
Словно в Немом Кино мельтешили Годы.
Суетой Безмерной на Стрелу из Лука
Нанизались Кадры Суматошной Оды.
Кинолента рвалась, как Бретелька Лифа,
Измываясь над Залом Темнотой Экрана
Чьи-то Губы стали воплощеньем Мифа,
Чьи-то Мифы стали Идеалом Стана.
В Зале Жизнь кипела; Смерть — в Экран Косою.
Тишина сгустилась над Рисунком Кресел,
В Белизну Экрана мы вошли с тобою,
Только Зал в Потемках был наивно весел.
В отраженьи Темы Стороны Обратной;
Сама Тема — в Сердце — Каменистым Рифом.
Иллюзорность Вида стала нам понятной:
Белизна Экрана оказалась Мифом.
Опасность
Не писай с крыши — это опасно:
За струйку резко Лихие Люди
Вниз стянут быстро, возможно, страстно,
Струю затянут петлей на шее;
И хваткой жесткой своих прелюдий,
Без лишних правил, Лихие Люди
Возьмут твой член на белом блюде,
В тюрьму для Членов силком отправят.
Молниеносный Галоп
Галопом Молния промчалась по Кривой,
Копытом сбив Кусочек Небосклона,
Но скромно промолчал Великий Рулевой,
Заткнув Дыру Перчаткой из Нейлона.
И снова Твердь в Величии Своем:
И сонмы Солнц таращат гневно Взоры.
Как важно вовремя крутнуть Рулем,
Не уходя в Пустые Разговоры.
Фарватер вновь Границы приобрел,
Где Метки молча ставил Рулевой,
Взмахнув Крылом, как раненый Орел,
Но только Молния промчалась по Кривой.
Вокзал для… одного
Муха Стекла Оконные
Крыльями Режет;
Жалит Звук, словно Тормоз
Пустого Вагона.
По Натянутым Нервам —
Жесткий Скрежет,
Только я — Столбняком
На Площадке Перрона.
Взглядом Вяло Шатаюсь
По Шкале Расписаний;
В Цифрах — чья-то Судьба,
Как Пароли в Шифровке…
Не скостить, не убрать
Мне Чужих Расстояний:
От Конца и до Края,
До Своей Остановки.
Эхом Лает с Небес
Череда Объявлений.
Я стою в ожиданьи,
Никого не встречая.
Только Там, словно Здесь,
Я под Грузом Сомнений,
Ухом страстно хватаю
Звуки Нежного Лая.
Античность
Колесом Телеги крутится Строка,
Рифмы Тараканами бегут.
Руки Пенелопы ноют у Станка ―
Кандидаты Место стерегут.
Тайно Ночью, тихо, Петли распустив,
Нить смочив прозрачною Слезой,
Пенелопа Утром, Губы закусив,
Терпит свой проклятый Геморрой.
Тетки Ариадны Голубая Нить
Тянет Время хитро, как Тесей…
Только у Циклопа обрубил всю Прыть…
Мускулистый Парень ― Одиссей.
Ты. Ночь. Лето. Леониды. Варган
Я смахну
Лета Грусть
С Коленей
Твоих
И Лодыжек,
А
Меж Пальцев
Ступней
Посажу Орхидеи.
Тень
Улыбки Твоей
Я повешу сушиться
На
Хвост Соловья,
Выводящего Трель
Под Лучами
Ночного Светила.
Леонид наберу
Вперемешку
С Розарием
Нежной Зари,
И Костер запалю
Леонидовой Искрой,
Чтобы сжечь
Бестолковость
Сердечного Тона…
И
Мелодию Сна
Воплощу
Для Тебя
На Варгане,
Поющем
В Ночи
У Огня Леонид.
Одиночество
Мозги раскисли Кашей на Плите,
Прилипшей к Стенкам Емкости Железной.
В Углу ― Баллон и Столик Затрапезный.
Мой Мир поник, ― оставленный Мечте.
В Шкафах ― Тома, затертые до Дыр.
Пустой Мольберт с Палитрою засохшей.
Внизу ― Этюдик с милой Расторопшей
И Парафин желтеет, словно Сыр.
Я Свечи лью, без Радости и Горя,
Заставив Пол Кусочками Тепла,
Но Мир Ползет Осколками Стекла,
Вонзаясь тихо в Рваный Берег Моря.
Сентябрь. Щенок
Листвой херачит Осень по Асфальту.
Обмякший Луч застыл в Своем Безличьи.
Сентябрь Смычком дерябает по Альту…,
Осипли от натуги Трели Птичьи…
Воткнулся Дождь в рассохшийся Порог,
И лишь Щенок — Дурила Босоногий,
Бодает Струи, Будто Носорог,
Но не Простой, а Белый и Двурогий.
В Небесном Граде — Толпы Водоносов
Снуют, как Вши, на Лапах у Щенка,
Который — Носорог, над Кучею Отбросов,
Терзает Кость. Да видно, Та — крепка…
Белеет Шерсть на Грязном Парапете,
А Взгляд застыл на Мусорном Ведре…
В Нем есть Тоска об Уходящем Лете
И нет Тоски о Теплой конуре.
Флотская Любовь
Твой Поцелуй так Сладок был,
Как Сало в Шоколаде…
Наутро Ты опять Уплыл
В Своем Морском Наряде.
Теперь под Толщей Водных Лье
Ты нежно гладишь Рынду,
А я, вся в Импортном Белье,
Лечу к Оленям в Тынду.
Лечу на Север, в Глушь, в тайгу.
«Зачем?!» — кричат Подруги…
Во Имя Флота и Любви…
В Белье, Босая, на Снегу
Станцую Буги-Вуги.
Липа цветет
Вмиг
Распались Картины,
С Темой
Запаха Лета.
В Теме
Запаха Липы —
Запах Серенькой Тины,
В Ней
Не видно
Ответа…
Черно-Белые
VIP-ы,
В Черно-Белых
Машинах,
Но,
Без Гари
На Шинах,
Шлют
Друг Другу
Приветы.
Я гуляю
По Парку
И
Под Сенью Деревьев,..
Невзирая
На Лица,
Перемажу Всех
Гарью
И,
Как Черная Птица,
На
Бетонную Арку
Вознесусь,
Как Царица,
Или Царь —
Равно Полу…
И не вспомню
Я Детства,..
Смысла помнить
Уж нету,
Но такое
Соседство
Не испортит
Погибшей,
Той
Слащавой Картины
С Видом
Серенькой Тины…
Уходящей Направо,
Уходящей Налево…
Только Сердце
Кружится у
Замедленной Мины…
Ночью
Долго не спится…
В Теме
Запаха Липы
Слышу
Горькие Стоны,
В Теме
Запаха Лета,
Так
Звонят Телефоны…
И всю Ночь
VIP-Персоны
Мне поют
Под Балконом…
Не меняя
Картины,
Я ищу
Лишь Ответа
В Жутком
Запахе Тины,..
В Нежном
Запахе Лета.
Они
В Них
Нет Эгоизма,
Они — Свободны от Него.
Не Заявляя
Прав Своих,
На Созданное Ими;
И Их
Естественная Скрытность,
И
Молчаливость Уст —
Есть Великое Выражение
Активности Сознания.
В Них
Нет Тождества
С Тем,
Что
Они Выразили,
С Тем,
Что
Они Сотворили,
Указывающего
На Импульс
Точки
Их Пребывания.
Перейдя
К
Новому Выражению
Динамической
Энергии Цели,
Они Понимают,
Что это Выражение
Находится
В
Вечном Движении.
Сфера Сознания —
Сфера
Их Интересов,
И
Форма
Больше
Не — Их Принцип.
Стремящийся
К высшим Сферам
Союз —
Их Вотчина,
А
Не Пугливая
Структура
С
Сознанием Формы.
Их Идеи
Лежат
В
Глубине Жизни
Самой
Бесконечной Реальности
И Возносятся
Над
Пустотой Идеалов
Тех,
Кто Запутался
В
Привычках Своих
И
Ожиданиях…
Их истина —
Часть Великой
Трагедии Отношений
Сознания
И
Формы,
Конфликт Которых,
Порождает
Существование,
Поражающее
Мечом Истины
Тщательно Придуманных
Богов
И
Их Жестокие Миры.
Кто Они?
Джива
Брожу, как Узник, в Рамках Чьих-то Копий;
В Веригах Страсти, Зримых, но не мною.
Моя Судьба — Картинки из Утопий,
Его Судьба — Смеяться над Судьбою.
Экскурсовод Давно Не Виден, Явно,—
Хотя в Начале, Виден Был Вполне…
Круги Топтал я, как-то Очень Плавно,
А Он Кричал: «Давай, Быстрей, во Вне!»
В Толпе Веков — я на Карачках, Тихо…
Толчок в Чело и Сзади — Два Толчка;
Нога — к Губам, возможно, Это Лихо,
Рука — к Ноге — вот Поза для Броска.
Мое Тату — Эмблема Отношений,
Сияет Цветом Всех Эпох Надменных,
И Жернова на Мельнице Свершений
Ломают Тон Моих Суждений Бренных.
Липики
Конец приходит даже в Том,…
Когда ты Ищешь Бесконечность;
Не важно, под Каким Углом…
Под тем Углом ― Конечна Вечность.
Ресурс Закрыт ― Извне и Кем-то,
Без Объяснения и Крика.
Двоится Миг Двойною Рентой,
И День Сгорает, как Улика.
Так Где же Те, Что Все Решили?…
Возможно, Страх Их Гложет Тоже?…
Возможно, просто ― поспешили?…
Себя Стыдясь ― на Царском Ложе.
Я не вещал под Бой Курантов.
Упущен Срок, Ответ ― не важен;
Я не искал Двойных Стандартов,
Но только Облик Мой ― Загажен.
Возможно…
Жизнь Моя, Не Заблудись в Дороге…
Брожу по Строкам, Словно по Меже,
О Комья Перифраза Спотыкаясь;
Возможно, Так Же Сам Фернан Леже
Искал Свой Стиль, Натужно Надрываясь.
Лютует Плоть, Терзая Постбытийность,
Внушая Сердцу Странную Опасность.
Глаза, Как Невод, Ловят Событийность
Кривых Углов и Стен Пустую Ясность.
В Дороге Риск — Оправдан, Несомненно,
И Мысль, Как Волк Плутает в Моем Блоге.
То Снег, То Зной Ловлю Попеременно…
Но!.. Жизнь Моя, Не Заблудись в Дороге!..
Муха
Муха Осенняя ― Взломщик.
Крыльями,
Как Стеклорезом,
Дыр Нарезала…
В Окнах…
Дыры
В Окнах
Превращаются
В
Черные Дыры,
Поглощая Свет
Моей Вселенной;
И
Вселенная,
Как
Смертельно Раненый
Бык,
На
Барселонской Арене,
Обливаясь
Потом Кровавым,
Мечется
В
Пространстве
Космического Борделя…
И Рвутся
Звездные Связи.
Сжигают Солнца
Горние
Вершины Целей,
Не Имеющих
Смысла.
Горячий Песок,
Вперемешку
С
Хлопьями Снега,
Засыпает
Эдемские Сады,
Потерявшие
Надменные Тайны;
И
Ангелы,
С Пыльными Крыльями,
Сбившись
В
Жалкую Стайку,
От Страха,
Застыли,
Как
Монументы Гранитные…
Только…
Муха Осенняя ― Взломщик,
Крыльями,
Как Стеклорезом,
Режет
Черные Дыры…
Инжирное
Ах!
Твой Поцелуй,
Как Вызов
Партнера на Ринг.
И
Я
Удивленный,
Мечусь
Меж Канатами
В
Свете Софитов
Пространства Тюрьмы
Родного Балкона,…
Пытаясь
Создать Витражи
Из Звука
Твоих Поцелуев,
Но
Только, не Жди,
Что
Звук Их Чудесный
Я
Буду Гасить —
Добавкой
Безумных Страстей
Из
Прочих Добавок,…
В
Основе Которых —
Сладчайшая Вязкость
Инжира.
Не Думай,
Что Я
Так Безумен
И Глуп…
Инжир
Лучше Съем Я,
Втихую
В
Ночи…
О!
Нет!
Не Кричи…
Не Кричи…
Не Кричи…
А Впрочем, —
Кричи…
От…
Ударов
Перчаток… Инжирных
По Сердцу
Моей Тенеформы.
Твой Вызов
Так Глуп;
И
Сила Ударов
Меня
Не Смущает.
Не Чувствуя
Запах Инжира,
Ты —
Все Потеряла.
Сегодня…
Сегодня,
Вчера
И
На Завтра,
На Годы…
Возможно,
Столетья Спустя,
(Как
И
В Прошлых
Столетьях),
Наевшись Инжира,
Метнешься
По Рингу,
Как Тень…
От Собаки,
Лизнувшей Инжира;
И Молча, Оближешь
Мне Плечи Худые,
Покрытые Слоем
Инжировой Мази…
Осень
Осень…
Напалмом Сжигает ―
Любовь, Листья
И Летние Сны…
В Лоскуты Раздирает
Все Чувства,
Уставшие от Напряженья…
Ожиданий Минуты ―
Рассыпаются,
Словно
Песчаные Дюны
От
Дикого Ветра.
И Звезды
Как
Тихие Овцы ―
Бредут по Сочным Холмам
Поднебесья.
Их Водит
По Тропам Парсеков
Небесный Пастух ―
Маргаширша.
Осень…
Напалмом Сжигает ―
Любовь и Надежды,
В Которых Скрывается
Радость Прихода
Иных Состояний
И Слов,
В Значеньях Своих
Доселе Сокрытых
Под Глянцем
Разумных Устоев,
Мешавших
Рассыпаться Жемчугом
Правде,
Молчавшей,
Как Дева,
Немая с Рожденья.
Осень…
Напалмом Сжигает ―
Любовь,
Но…
Приносит Надежды…
Осень…
Напалмом Сжигает ―
Надежды,
Но…
Приносит Любовь…
Сэр Мак-Грегор
Рев Волынок, Разорвав Пространство,
Килтами Заполнил Бреши Поля,
И Ложился Вереск Под Подошвы
Новых Королей и Юных Пажей.
День Пленился Звуковой Палитрой,
Стоном Дев и Ржаньем Лошадиным.
Крылышки Стрекозьи Перламутром,
Рассыпали Блики на Поляне.
Ветер Флаги Рвал на Фоне Неба,
Герб Гербу Дарил Поклон Фальшиво…
Глядя Исподлобья, Сэр Мак-Грегор
Блох Давил на Крупе у Кобылы.
Миг наступил…
Посвящается Всем, Ищущим Истину.
С Надеждой…
Миг Наступил…
Чайник и Посох возьми.
Про Шоколад не забудь и…
«Contex», конечно…
На хрен тебе — Туриста Рюкзак,
Лучше Котомку надень.
Ноги — в Ботинки?
Ни, ни!…
Даже Шанхайки — не тронь.
Лапти напяль, — будет полегче;
Но не из Лыка,
Сплети из Полосок Картонных,
Подошвы отлей из Свинца,
Чтобы не стерлись
(Чтобы в Пути подкачаться слегка).
Ловко приклей Их к Лаптям Пластилином.
Подпояшься потуже Удавкой
В Форме Ремня Офицера,
Но не Солдата (Он хуже);
И не забудь Туалет посетить
Пред Походом.
Солнце — взошло,
Как Тесто восходит,
Укрытое Рваной Дубленкой Турецкой.
Пора ломануться на Подвиг Великий —
Вперед, а кому-то… Назад или Вбок, —
Выбирай…
Не трогай Маршрутный Трамвай,
Он — не Туда…
Аптечку проверь…
Карту с Пургеном вложи в Целлофан,
Чтобы Фабула Водных Стихий не испортила Их.
Преамбулу Мысли из Клетки достань
И посади на Плечо.
Но в Дальней Дороге Ее Не Корми,
Не то, в Ней Запоры начнутся, —
Тогда и Пурген не поможет.
К Точке Срединной
Надо успеть до Восхода
Луны или Солнца — не помню;
Возможно, — Картошки на Грядке,
А возможно, — Озимых…
Компасу — верь, как Жене (или Мужу),
Тогда не собьешься.
Без Веры Высокой в Прибор
Можешь опять заграбастать
Лишний Кусок у Пути;
И не Кантуйся зазря…
Много в Дороге Водяры не пей, —
Если сопьешься совсем,
Тогда не дотянешь до Цели Великой,
Что Денно и Нощно Моргает в Мозгах
Азбукой Морзе, забытой давно,
В Век Интернета.
Но, проходя мимо Буфета,
В Грязном Вокзале Забытой Мечты,
Ты не сломайся на Круге
Старого Нудного Спора
О Жизни на Звездах, Далеких Отсюда;
И в Плане — зависит ли Их Амплитуда
Морганья по Спектру, на Уровне Ритма
Ударов Боксера по Телу Партнера,
В Период Квадрата Венеры к Плутону
И Солнца, в Оттяжке с Луной…
Слегка Сикерсни — Силы прибавит.
Нежно в Нирвану вползи,
«ОМ» промычи, лучше — Три Раза подряд…
Шамбала — Слышит!
Шамбала — Видит!
Шамбала — Знает!
Как Ее Сын по Квадрату Плутает
В Темной Безлунной Ночи,
Молча Блуждает…
Тихо Свинцовы Подошвы Стирая
Сраных Картонных Лаптей…
Пей Молоко, вскипятив;
Делай Массаж.
Асан Набор припаси для себя;
Вйам, Пранайам, Жен и Дядьев,
Мужей и Сватьев, Чад и Деньжат, —
Только — по Дошам…
Гуны в Ломбард заложи.
И не забудь Айурведы Наказ —
Ешь Только То, Чего Нет у Тебя.
Губы — Сомкни, Зубы — Сожми…
Звуки Направь Молча в Нутро,
Слушая Рыки в Желудке от Пива.
Знай! Это Агни Гуляет в тебе,
Дерзко Грызясь с Кундалини,
Тихо Лежащею Кучей Дерьма,
Но не в Кишках, а на Сердце…
И Воспарит Великая Идея!
И Выпарит из Мозга Головы
Последний Всплеск Реальности Нормальной…
АУМ (Три Раза); или Один, если Лень.
Тат. Сат.
Линейность
К
Плоскости Орнаментальной
Проявленной Композиции,
Не
Пытавшейся Менять
Своей
Основной Позиции,
Относятся Также
Другие Композиции,
Способные
В Назначенный Час,
А,
Возможно, и Срок,
Создавать
Рельефные Выделения,
(Без Всякого Сомнения),
Не
Пренебрегая,
Не Смотря
На Рассеянность Взора
(Совсем Без Прибора),
Молчаливыми
Линейными Элементами,
Которые,
(Не Страшась Ответственности),
На
Подсознательном Уровне,
Пренебрегая Опытом
Предыдущих Эпох,
За
Счет
Сдвига Частей
Всего Целого,
Решают
Общие Задачи.
И
Весь
Профильный Элемент,
Ниспосланный Нам Свыше,
(Заняв Двойную Нишу),
С Точки Зрения
Трансцендентной Выразительности,
Предстает
Во
Всей Красе
Линейного Элемента…
(Не
Зная Проблем
Основного Клиента),
Базируясь
На
Фокусе Числа,
(Как
На
Хвосте Осла),
Любого Ряда
Линейного Профиля,
(И,
Не Учтя
Престижность «Опеля»),
Состоящего
Из
Направленных Линий…
А
Также,
Хилых Силуэтов
Манекенщиц,
Полосовидной Формы,
Образующих
В Своем Экстазе
(На
Фирменной Вазе)
Линейные
Тени и Блики.
И
Флаги
Из Пальцев
Нам Принесут
Кукиши Алой Зари
(В Период Ненастья).
В
Экстазе Линейном —
Ори
На
Флагмане Счастья.
Оранта
Оранта —
Оазис Обаятельности,
Обвенчанная Обвороженно
Обелиском Обетов.
Обесчещенная, Оболганная
Обществом Обжуленным…
Обилием
Обителей, Обиталищ
Облагодетельствованная;
Опаленная
Облачными Орхидеями…
Обласканный
Облик Оранты,
Обоготворенный,
Охраняет
Одиноких Отшельников,
Оберегает Обагренных
Ораториями Одесными.
Облик Оранты
Окрыляет Одами —
Охранительными,..
Осененными Огнями.
Огнь Од — Обворожителен.
Обгоняя
Опостылевшие Обряды,
Охраняемые
Обездушенными Очами,
Открывает
Основы Обеспокоенности,
Обделяя
Одиозных Обеспеченных,
Обольщенных Обогащением.
О!..
Обмебелированные,
Обмундированные Одиозностью,
Обмызганные Обмылками
Охамленных Отношений,
Опомнитесь!..
Оранта — Обнимает,
Оплакивая Отупленных,
Оплакивая Оглупленных,
Оплакивая Образованных,
Оплакивая Одиноких…
Оранта — Общечеловеческая.
***
Осень — Оранта.
Две Ладони и Лик…
Осанна!..
В
Кривых Колеях,
Как в Узлах
Вздутых Вен;
А в Очах —
Только Блик
От Тишины Осенней,
Что в Ее Устах…
Осень — Оранта.
Осанна!
***
Вифлеемский Знак — Суть Троих Волхвов.
Смирна в Их Руках — Тайна Крестных Мук.
Только Знала Мать Смысл Земных Оков
И Пила Вино из Сыновьих Рук.
Конфета
Игривая Леди
С
Кофейным Загаром,
Флиртуя,
Маня Запахом
Ночной Свободы,
Медленно Сбрасывая
Нежный Шелк
Со
Своих Плеч,
Касаясь
Сладким Жаром
Моих Губ;
Увлекает
В
Цитадель Наслаждений,
Таинственных Ароматов
И Страсти…
Сын
В Седых Песках Блаженного Синая,
Хариз-гора, где явлен Декалог,
В Предтечном Сне Рождался, Умирая,
Се — Человек, порвавший Некролог.
Пастух Небес, в Капернаумском Стаде
Явил Себя, но в Образе Сыновьем;
Кресты Голгоф в Божественном Окладе
Расставил — Вмиг над Нашим Изголовьем.
Мы каждый день себя с Креста — «снимаем»,
И каждый день «восходим» — без натуг;
Ведь мы — не Сын, мы просто — отдыхаем,
Иудой быв… Иль став — совсем не вдруг…
Моя Вера
Счастливы Те, Кто в суе — несчастны…
Кто я? Откуда? И где Моя Вера?
Кротки лишь Те, чьи Дороги Опасны…
Кто я? Откуда? И в Чем Моя Тайна?
Небо Упало Звездой Вифлеемской…
Символ Голгофы — вот Моя Вера!
Акелдама Кровоточит Безмерно…
Слезы о Сыне — вот Моя Тайна!
Тайна о Вере — вот Моя Вера!
Рюкзаки и чемоданы
Утро Досужее
Распаковало
Дня Чемоданы
И
По Мгновеньям Предтечным
Все Раскидало,..
Взяв Их
За Ручки,
Молча Швырнуло —
С
Размаха
В Перистость Неба;
И…
Чемоданы — Поплыли,
Как Челны,
Только
Без Весел,
Тихо о Камни
Небесных Ручьев
Ударяясь
Утро Досужее
Клатч Расстегнуло
Гламурный,
Нежно Светило —
Достало…
И,
Разметав Рюкзаки
Туч Тяжелых,
Мягко Прильнуло
К
Пальцам Рассвета.
Да-а-ас!..
Жизнь расстроилась Жидкой Фракцией,
Партийность которой мне не понятна;
Судьба поставила Клизму с Абстракцией —
И в коленях дрожь — не совсем приятно…
Да-а-ас!.. Питейный Дом хлопал Ртом Дверей,
Взглядом Окон бдел за Моей Судьбой;
По Глазам — Хлыстом, Блики Фонарей,
По Спине — Тропой — Мураши Гурьбой.
Грязный Свет, в Углу утерял Призыв;
Не Поет Струной Обветшалый Звук.
Только в Горле — Ком, на Душе — Нарыв;
Сплетена Петля из Холодных Рук.
Рыцари — Пешком по Ухабам Нот;
И Щиты Трещат от Ударов Слов.
Говорил Жене Осторожный Лот:
«В Прошлом Ждет Тебя Соляной Покров».
Застегните Уши старикам И Детям,
Пусть не слышат стонов Толп у Гильотины.
Раскидайте камни — Вы за Все в Ответе,
Собирайте Камни, как Саперы — Мины.
Ищи Меня. Песнь Дживы
1.Ей
Распрями Свое Небо ― Всуе,
Не Кидайся от Боли к Звездам,
Лишь Лицо Подставь под Струи
Моих Снов и Межзвездным Верстам.
Потянув за собой ― «Пустое»,
Утопи Его в Море Света
И, Схватив за Плечо «Другое»,
Разложи на Ухабах Лета…
А потом, Затаись под Мигом
Той Стези, что Давно Искала.
Не трясись, словно Раб под Игом,
Помни лишь, как Меня Ласкала…
Вынь Лицо из Бесплотной Грязи,
И Омой Дуновеньем Звука,
Из Которого Варят Мази
Для Сухой Тетивы от Лука.
И Пади на Колени ― Молча,
И Молчи, пока Спят Зарницы.
Только слушай Пение Волчье,
Что в тебе ― словно Трели птичьи.
Здесь Усни, в Этой точке Лживой,
Закопав Все Пороки Ночи…
Не Ищи в Темноте Кичливой:
Ни Меня, Ни Других, Ни Прочих…
2.Ему
Ищи Меня на Задворках Галактик,
Возможно, Выше ― в Глубине Вселенной.
Во Мне Звучит Разбитая Кифара,
Во Мне Звучит Расстроенная Лира.
Ищи Меня под Тяжестью Столетий,
В Пыли Веков и на Границе Жизни
С Холодной Бездной, в Сумраке Могильном,
В Лучах Светил и Облаках Межзвездных.
Ищи Меня в Туманах над Камнями
Чужих Планет и Городов Забытых,
Но не Ищи среди Очей Блаженных,
И не Ищи среди Уставших Ликов.
Ищи Меня как Камень у Дороги,
Который нужен для Сердечной Муки,
Но не Ищи, как Россыпи Жемчужин
Граненых Дней в Осколках Одночасья.
Любовь Сентября
Пушистым Сном, нырнув под Одеяло,
Лизнув Плечо, Глаза Закрыв от Неги;
Ночь Сентября Уснула Затаенно
В Моей Груди, Уставшей от Сумятиц.
За Нею Следом, в Цвете Красной Охры,
Сентябрь, как Блик, метнулся Сладострастно;
Шептала Ночь в Моей Груди от Страсти,
Стал Сентябрем Я, Плавясь от Восторга.
***
Каждая Антиматериальная
Математическая Величина —
Проявляется
На
Плане Форм (Рупа),
Как
Постоянно
Меняющееся Образование,
Выраженное
Числовым Рядом Двойственности (Двайта),
Заключающим
В
Себе —
Горизонтальные
И
Вертикальные
Математические Алгоритмы Недвойственности (Адвайта),
Которые Удерживают
В
Себе —
Семеричный Принцип Форм (Сапта — Рупа).
Неустойчивость
Данного Ряда Чисел
Базируется
На
Их
Объективной Трансформации
В
Период Перехода
От
Числа
К
Символу
И
Обратно,
При Котором
На
Плоскости Перехода
Образуется
Детальная Связь
Между Объектами
С
Разным
Математическим Потенциалом,
Не
Нарушающим
Основного
Эволюционного
Принципа Семеричности.
В
Пределах
Десятичного Ряда —
Процесс Аналогичен,
Разница Только
В
Том,
Что
В
Десятичном Аспекте
Нарастает
Изначальная Величина,
Которая,
В
Конце
Десятичного Ряда,
Создает
Точку Числового Кризиса (Лайа).
Для
Двойственности (Двайта)
И
Недвойственности (Адвайта)
На
Плоскости
Эволюционной Трансформации Числа,
Их
Потенциальные
Символические Ряды
Также, Создают —
Естественную Точку Кризиса (Лайа),
В
Которой
Объективно
Формируется Процесс
Последовательных Символов,
Который,
В
Свою Очередь,
Определяет
И
Саму Деятельность
Линейного Ряда Чисел.
Вайкхари Вач
По Ветру ― Кубарем; в Пыль ― Губами;
В Эпоху Гаджетов ― с Размаха…
Эпоху Роз Закрой Ключами
От Скважин в Сердце, и Вараха
Не Вспорет Зубом Твердь Заката,
И Тюль Ночная Задраит Двери,
Как Люк Подлодки, и Утрата
Не будет Жечь. Твои Потери
Вновь Станут Частью Былых Прелюдий,
К Тому, Что Стало на Место Боли;
На Место Танца, Где Были Люди;
На Место Круга; Но нету Воли
В Сокрытом Танце. Скользя Глазами,
Поверх Остовов и Плеч Пугливых,
Коснись Дыханьем, но не Руками
Согбенных Спин и Молчаливых
Сомкнутых Уст, и Облаками
Заткни Дыру Пугливых Ликов;
Вернись Вперед, под Тень Варахи,
В Эпоху Роз, Любовных Пиков;
Пусть Брызжет Кровь с Любовной Плахи.
Кама-Нара — Человеческая Любовь
Кама-Нара металась над Бездной
Первых Дней, Обесцвеченных Солнцем,
И Ночей с Непорочной Луною.
Кама-Нара искала Прибежищ
В Хри-Да Тех, Кто еще не Явился,
Не коснулся Восторга и Боли.
Ее Стон содрогал Лики Дэвов,
Ее Крик в Тишине Плавил Камни,
Расточая Флюиды Безбрачья.
А в Короткие Миги Молчанья
Небо Слезы Свои — расточало,
И смывали Ручьи Пыль Безгрешья.
Формируя Озера и Реки.
Но Кто Знал, что в Предслезных Стихиях
Будет спрятан Алтарь Вожделений.
Виртуозно играя на Флейте
И Сжимая тиски Ожиданий,
Кама-Нара в Пустых Нара-Рупа
Ожидала Приход Первых Джива.
Черный Лебедь
Посвящается Н. Талебу
В область Реальности Эмпирической,
Ломая Бюст и Клетку Грудную,
Рвусь за Бурдой Комической —
За Лебедем Черным — Вслепую.
За Пределами Логики Хилой —
Черный Лебедь Троится Ответом,
Аномально. Не предлагая Милой
Женщине пролететь над Паркетом…
С Силой Прессовой, Согнув
Рельсу в Дугу, как Макаронину, —
К Ней потом, Бородой Прильнув,
Возлюбив Ее, словно Родину.
Черный Лебедь сник от Небытия,
И потерян мной Знак Тревожности,
А на Третий Раз — Все События…
При Условии… Осторожности…
Усталость сознания
Даже если будет Зов, Я — не пойду;
Даже если Слезы — не проверю;
Даже если сам Эрот мне Лабуду,
Как Лапшу, на Угол Старой Двери.
Застегну свою Калитку на Замок,
Обмотав Язык вокруг Гортани.
В Сердце — Гвоздь, и Это — мне Урок,
По Трезвянке, вовсе не По-Пьяни.
Не зови и Ногти не кусай,
Лучше Голой выйди к Парапету;
Или сядь на Красненький Трамвай,
На ходу ловя Свою Монету.
А потом, без Горечи и Слез,
Ты рвани за Уходящим Летом
И мечтай, тащась от Жгучих Грез,
Стать, как Я, Измученным Поэтом…
Бычок и Телочка
Не кутай Нос, Губы, Щеки — Лицо, в общем,
В Мех Драный, Старый. Купи себе Воротник Хороший
Из Горностая, например. Мы, хоть и ропщем
Против Убийства Горностаев, но Нос Отмерзший,
Кому Он нужен? У Дамы Леонардовой Нос —
В порядке. Горностай — Донор. Дама — прекрасна.
Гоголь лишил Сей Предмет Горностая. Нос, как Матрос,
Уплыл в Безбрежные Дали Своего Сознания; и Арговасна
Была бесполезна, хоть тыщу Флаконов выпей.
Лед тронулся, Господа Присяжные, меняя Лики Берегов.
И по Утрам на Прибрежных Камнях — Иней,
Искрящийся, как Седая Полынь у Коровьих Рогов,
Которую Жевать невозможно, иначе Горечь Молочная
Оттолкнет Покупателя. А ты так рассчитывал
На Продажу, чтобы потом взять, т.е., — попытка срочная:
Телочку и Бычка, а Продукт — в Подвал,
Чтоб не Кис; иначе, Кожа на Носу, Губах, Щеках —
Лице, в общем, не будет такой гладкой, как Нос ДирижаблЯ.
Поэтому, лучше, не мучаясь, ходить в Шелках
Из Абу-Даби и не сквернословить с окончанием на «Я».
Цыганская Луна
Посвящается Ф. Г. Лорке
Мешки в Пыли лежат в Углу.
Картофель убран. Воздух душен…
Зудит Ладонь, возьму Иглу ―
Мешки зашью… Стакан ― осушен…
В честь завершения Уборки.
А на Столе, в Густом Вине
Плывут Стихи Гарсиа Лорки.
Плечом задев Гитары Колки,
Я повалился с Воем на Пол
И по Лицу ― Металлом Колок…
А Лунный Взгляд Слезою капал,
Блуждая нервно между Полок,
Ища Ребенка, как Цыгане…
Сбивая Пыль, кружась на Стенах…
Но я лежал, плывя в Дурмане,
И стыла Кровь в Набухших Венах,
Сетями Плоть мою обвивших,
Держащих Жизнь в Своем Каркасе,
Строку и Кровь не разлюбивших,
Строку и Смерть, как на Парнасе…
Влекущем Жизнь в Гробы на Полках,
Где Мысль лежит под Гнетом Плоти.
А я лежу Лицом на Колках,
И Сердце ― в Такт, ―Ни За, Ни Против…
Промышленная, 23
Я опять — Лаборант по Анализу Шихтовых Смесей,
Глиноземный Оскал мне мерещится в Круге Глазка.
Я рискую, подчас, разновидностью Шликерных Взвесей
Подглазурной Слезы, Глубины Теневого Мазка.
Печи тонут в Страстях, полосуя по Рваному Сердцу;
В Раскаленной Среде расплавляется Боль до Предела.
Обжигальщик устал и рассеянно смотрит на Дверцу,
Ковыряясь в Мозгах и ища Панораму Раздела.
И приходит Ответ, как Желанная Смена Под Утро.
Утель стынет в Печи, чисто вымыты Ржавые Баки;
Только пот по Щекам, и мерещится вовсе не будто,
Серой Глины Кусок, словно хвост от Соседской Собаки.
Aria Lullabye
Посвящается С. Джобсу
Ночь. Комп. Шкала…
Поет Певица.
И…
Ползунок
Упрямо Режет
Шкалу на Части…
Звук — Умирает,
Чтоб Родиться,
Но
В… Новом Слове;
И…
Вожделенье
Мотает Душу…
И…
Плачет Комп —
Кусок Железа;
И…
Тонет Звук
В… Волне Предчувствий;
Как будто,
Ближе,
Конечно, Ближе
Страна Рассветов,
Но…
Не Закатов…
Забрезжил Миг,
Укрытый Фоном,
Под
Ритм Восхода,
Лучистых Звуков,
Не
Бликов Рваных…
И…
В такт Ударам.
Раскинет Руки
Другое Время,
Нас Не Дождавшись…
Возможность
Роптала Земля, Свой Позор Укрывая
От Взоров Беспечных, Нахраписто-Лживых.
Так сколько Шагов нам осталось до Рая,
На Пыльных Дорогах, Келейно-Ретивых?
Следы заметает Логическим Рядом
И Вехами Лет Частокол Испытаний,
На Ленточки Режет Растерянным Взглядом
Судьбу за Судьбою и Серость Желаний.
А что же осталось Сокрытым от Рая?..
Возможность Успеха иль Пламенность Взора?
Да нет же, Молчите, себя отдавая:
Возможность Успеха ― Возможность Позора.
***
Творите Милостыню в Тайне,
Укрывшись Звездным Покрывалом,
Укрывшись Светом Ночи Темной,
Укрывшись Тьмою Дней Лучистых.
Творите, Молча и с Надеждой,
Творите Тихо, без Оглядки,
Касаясь Взглядом — Безответным…
Творите Милостыню в Тайне…
Умножьте Милостыню Тайной…
Энди
Посвящается Э. Уорхолу
Брук и Денис. Бродвей…
«Мандиго», снятая с репертуара.
Поп-арт и «Мона Лиза» Энди.
Вечеринка. Питер Фонда —
Скромный малый. И косячки —
По кругу…
Ферус. И в зале первом — «Элвис»;
А в дальнем — «Лиз»;
Притворство попа-арта?
Дюшан — в музее Пасадены.
Пред Тейлором врата закрыты —
Уиновский пуловер вводит в шок…
Потом «Индеец» на «Рей Гант т…»,
Потом — шампанское в Аткиловых
Бокалах… И удовольствие — напиться…
Дележка содержимого желудка
С прекрасными цветами вдоль дороги…
Дышала ночь над Калифорнией прохладой.
Я не уйду… Усну в Зрачках
Иконы Энди,..
Увязнув в них, на долгие Эоны…
Пустой подъезд
Кивок.
Движение плечом.
Немного сленга.
Поджатость губ
И разговоры
Ни о чем.
Рекой — вода,
Тяжелый гул
С небесных труб.
Но некуда
Идти вдвоем…
Сломалось что-то
Там, внутри…
А дождь
Смывает боль
Ручьем…
И плачут фонари.
Пустой подъезд,
Окна оскал.
Все развалилось
Вмиг…
Тебя
Я больше
Не искал…
Углы
Настойчиво молчат.
Слетает пыль
Со стен.
Утих
Ночной погром.
Глаза
Отчаянно кричат.
Опять
Блефуют фонари,
И стыло — за окном.
Ножницы
Вспороли Тишину
Две…
Челюсти Акульи
И
Полосой Прошли
По
Мягкости Излома.
И
Раздвоилась Жизнь
На Два
Фрагмента Круга,
И
Обнажилась Твердь
Израненного Поля,
Укрытого Чужой
Заржавленной Травою,
Где,
Скользкой Пеленой
На…
Твердости Разлома
Двоилась Жизнь, Крутясь,
Фрагментами по Трое…
Дверь
Последний Шаг в Разбитое Пространство,
Где Гнутый Столб на Плоскости Раздела,
Вопросом врос, минуя Мессианство
Толпы Страстей и Страхов без Предела.
Фактура Снов в Пространстве, как Утеха,
Сжимая Миг Раскованно и Мерзко,
Качаясь Томно в Световых Отрезках,
Рвалась, как Плоть, где Старая Прореха
Бросала Взгляд Отрывисто и Дерзко.
Свет
(Война)
Нежит —
Противо-Тьмою;
Противо-Тенью —
Бродит;
Противо-Смертью —
Ласкает
Черное Ложе Распада.
В…
Старые Кости
Остовов Домов
И
Дыры Глазниц —
Противо-Злом.
В…
Нежные Лики
Уставших Детей —
Противо-Страхом;
Более Старших,
Что Их Потеряли —
Противо-Болью;
В…
Тех, Кто Ушел,
Никогда Не Вернувшись —
Противо-Тленом…
Ангел-2
Не падал Ангел, ломая Крылья о Заборы,
И Не блистал Не Красный Цвет Не Крови,
Чертя Прерывистой Чертой Судьбы Узоры,
Не Кровь текла, Не струйкой, Не на брови.
Не Боль, Не Стон носились меж Заборов,
Касаясь Слуха Тусклых Лиц под Светом.
Нет Криков над Землей и Нет Укоров,
Не падал Ангел Ночью и Не Летом…
Тоннель
На Состав — Чехлом Каменным…
Зеркало Окна — Телевизором.
Всплеском — Свет; Криком Пламенным —
Тормоза; во Тьме — Злым Провизором…
Сжатый Воздух — в Сон, неестественно.
Дробью — Стук Колес — Звук отрывистый.
Небо из Камней, Тьма — торжественно…
И грядет Конец — непрерывистый…
Отчаяние
Вторит Пустота… и во Сне…
Сжалась в Точку Боль, без Утех.
И пылает Плоть в Том Огне,
Но не рвется Стон, как на Грех…
Бритвой по Глазам — Дикий Свист,
Влажный Воздух вмиг — Запылал.
Пеплом по дуге — Черный Лист
Плоть Свою распял между Скал.
Напряглась Тишина, словно Лук
И Стрелой замерла в Тетиве…
Затаился Звук между Рук,
Лишь Огонь полоснул по Траве.
Межсезонье
Холодно… Ужом — под Одеяло…
Стылая Печь. Солнце лениво
Встает. Луч между Штор, — вяло
Крадется, ломается криво
И… По Стене… Каплею Яркой,
Падая на Пол, — в Осколки.
Солнечный Блик — Краской Маркой,
Мне по Плечу, ставя Наколки,
Россыпью — Вверх, по Глазам;
Нежно впиваясь в Зрачки.
Шепот Теней по Углам…
Черный Снег
Не…
Шепчет Поле
Черной Травой,
Не…
Плачет Рожь
Зерном Черным;
Только
Юный Лик
Обрастает Молвой,
Как…
Гарью Снежной.
И…
Взгляд…
Непокорный…
В Бездну,
Как
В Вечность…
Черный Снег ―
На Ресницах
Безмолвного Взгляда…
Пламени Струйка
Из сомкнутых Уст.
Бездна Его
В…
Череде Ряда
С…
Ним,
Стоящих,
Без Плоти;
И…
Награда:
«По-Взводно,
По-Ротно…
И, ― Лично ―
В Небо,
Беспрекословно!..» ―
Командует Ангел ―
Бывший Ротный.
Я ―
Не был Там,
Безусловно,
Но знаю,
Что…
Так и Было.
И…
Время;
Шепотом Поля,
Травою Черной,
Плачем Ржи ―
Омыло
Юные Лики.
И…
Гарью Снежной,
В…
Бездну ―
Память,
Без Плоти,
Швыряя Блики,
Черного Снега
На…
Струйку Пламени
Из Уст
Застывших
На Крике:
«За Мной!!!»…
И Плакал
Родившийся Ангел,
С
Наградой Героя,
Посмертно…
Да!.. Да!.. Да!..
Все ― Верно…
Откуда я знаю?
Не знаю…
Но…
Черный Снег
На Ресницах
Ангельских Ликов
Мне ― Это поведал…
Графика
Посвящается В. Кандинскому
Мой Сладкий Сон ―
Во Сне Предчувствий:
Зигзаги Страстных Линий,
От Точек Производных
Звучат в Традиции Минора,
Где Легкость Звуков Их
В Офорте Воплотилась,
Сводя в Одну Судьбу
И Линии, и Точки…
Но Тяжесть Пролегла
В Гравюре через Древо,
Ломая Плоскость Сна ―
Как Легкий Результат
Борьбы Реальности
Под Сном
И Страха Проявленья
Всех Принципов Контраста
С Надломленным Звучаньем.
Но Снова…
Легкостью Взыграл,
На Плоскость Наложив,
Попутно Все Смешав ―
Сон Литографий…
И Камнем Покатился,
Сметая на Пути
Стабильность Линий, Точек,
Ломая Суть
Объявленных Основ…
Воздействие
В Наличьи имеем Условия — Два.
Чрез Них — Результат в Приведенных Примерах:
Первичность связала, как будто Молва,
Активность с Пассивностью в Строгих Пределах…
Вторичность — Содействие: Звука во Вне.
И Жизни Процесса, без Явных Изъянов.
Но Главный Нажим Самих Линий, Втройне,
Усилит все Факторы Сладких Кальянов.
И разделился Мир…
Под Взорами Светил в Отчаянной Мольбе,
Когда Весь Небосвод ― Обличие Позора,
Осталась Ночь Одна, ― без Должного Надзора,
И Ветер на Руках унес Ее к Себе…
Подругу потеряв, метался Гордый День,
Ломая меж Богов Реликтовость Небес,
И Серость Тусклых Дней, без Пафосных Словес,
Укрыла Бренный Мир, как Явленная Тень.
И разделился Мир в Пределах Бытия
На Серость под Луной и Серость Тьмы Дневной,
Но прячет Ветер Ту и шепчет Ей Одной,
Которой невдомек, что гибнем День и я.
Свет Светом…
Посвящается
Николаю Мирликийскому Чудотворцу
Свет Светом от Света,
Светлый Победитель в Свете,
Надзиратель и Блюститель —
МирЛикийский.
Памятью — «Вешний»
И «Зимний»;
Укрывший Плащом Защитным,
Блуждающих в Водных Стихиях,
Где Чувства, как Волны,
Швыряют Уснувшие Камни
В Лики Бескрайних
Прибрежных Уступов,
И рушится Связь
Между Формой и Жизнью…
Но тем, кто в Дороге,
Звездой Путеводной,
Моргнет в Небосводе.
И Пыль Заискрится
В Брезгливом Тумане,
Который Сожмется
Под Солнечным Взглядом
И Молча Омоет
Колосья Пшеницы,
Что Хлебом Вернутся
К Убогим и Сирым
Из Света от Света,
Где Он, Победитель
И «Вешний», и «Зимний».
Николай Мирликийский
В Потерянных Ликах Безмолвна Надежда…
И Сыплется Время Песочной Струею.
Мерцающим Тленом Распалась Одежда
Имен и Веков под Бесстыдной Молвою.
Он, тем, кто в Дороге, — Лучом Путеводным
Осветит Ступени к Звезде Вифлеемской;
Сердечные Раны — Молитвой Омоет,
Разбитые Ступни — Излечит Слезою.
Пусть Взоры Блуждают, как Искры по Небу,
И — Искрою в Сердце — Святой Царедворец.
Нет Смысла бросать Свою Жизнь на потребу,..
Есть Смысл, обратиться к Тебе, Чудотворец.
Кристальный Грот
Посвящается Учителю М.А.
Для чего с Небес Падали Молча?
Покров Облачный ― в Щепки;
Крылья Гнулись, По-Ветру ― Перья…
Капли Крови на Листьях Янтарных ―
Слезные Остатки Морей и Вод,
Других, застывших в ожиданьи Чуда…
Которое Молнией Резало Хлебную Плоть
Полых Холмов, чьи Уста Сжаты Давно.
И не станет Клекот Ангельский
Звать Тишину Полых Холмов за Собой…
Только Шум Травы Засохшей у Входа
В Грот Кристальный Сохранит
Тайну Следов…
И Пастуший Рожок вдруг Взломает
Звуком Своим
Стену Между Двух Времен…
В Зеркалах Рассеется Слабость
Взглядов и Тональность Отзвуков,
Уходящих Шагов в Небеса,
Станет Тише и Тише; Пока
Не исчезнет Их Звук…
Твой Танец
Черный Твой Силуэт с Красным Веером.
Глаз Белки Режут Темноту Дерзко.
Пластика Света ― Пластика Тени
Параллельно Друг Другу Гарцуют
На Узкой Полосе Ветра,
Который в Вихре Танца
Крутит Ржавую Ось Земную,
Беспорядочно Спотыкаясь
О… Пластику Света ― Пластику Тени.
Степень риска
Кто входя в степень Риска,
Был Кукловодом или Куклой?
Кто скользнул Краем Диска
Отраженной Луны Круглой
По Темным Зрачкам Окон,
Уставших от Серой Смуты
Вердиктов Жалких? И Кокон
Мутных Мыслей, как Путы
Стягивал Стаи Лучей Пыльных,
Лизавших Поверхность Зеркал,
Кидая Капли Пузырей Мыльных
На Склоны Надтреснутых Скал…
Где не Бродит Король Воли,
Уставший Дарить Свободу
И снова Крик без Боли,
Но и Боль без Крика, и конец Роду
Тех, Кто Знал, но молчит, видя,
Как рискует Лучший, Кулаки Сжимая,
На Отрезке Тени, между Ним и Домом.
Он, как Новый Лидер,
Беспринципной Стаи…
Только Эхо ― Стоном
Его Глас кидает
В Муть Бесстыдных Взглядов
И Кругов Словесных,
И Пустых Обрядов,
И Застенков Тесных.
Белой Ватой в Высях Липнут Тучи к Небу,
Отдирает Ветер Клочковатость Ваты,
Но Звучит Фальцетом, словно На Потребу
Глас Пустого Сердца и Ржавеют Латы.
Опасность
Не писай с крыши – это опасно:
За струйку резко Лихие Люди
Вниз стянут быстро, возможно страшно
Струю затянут петлей на шее;
И хваткой жесткой своих прелюдий,
Без лишних правил, Лихие Люди
Возьмут твой член не белом блюде
В тюрьму для членов силком отправят.